В христианство включены и небо, и земля, и человек, как связующее звено всех миров. Начало христианства – небесная песня: «Слава в вышних Богу и на земли – мир, в человецех благоволение». Тут есть место и небу, и земле, и человеческому сердцу, от которого ожидается стремление к благу (благоволение). Все остальные мировоззрения обрезают ангельскую песнь, что-то выделяя, а что-то умалчивая.
«ДА ПРАЗДНУЕТ УБО ВСЯ ТВАРЬ…» 12 Апреля 2015
«На земли мир», – это социализм, молчащий о «славе в вышних». Вместо подлинного мира он дает злейшую войну, как и написано: «И врачуют рану дочери народа Моего легкомысленно, говоря: "мир, мир!", а мира нет» (Иер. 6: 14) Хотели уврачевать все раны мира экономическими припарками и примочками, но ничего не успели, потому что славу в вышних Богу не пропели. Вместо «славы» дали в небо залп из всех видов оружия, и не думали, что свинцовый дождь на их главы неминуемо возвратится.
«Слава в вышних Богу, а на земле – джунгли, и власть сильнейшего и наглейшего», – это капитализм с его многоликим социал-дарвинизмом. Поэт поэту (Пушкин – Вяземскому) говорил: «На всех стихиях человек – тиран, предатель или узник». Что изменилось? Да по сути – ничего. Задавлен бытом человек, одних грызет, других боится. Вечно он недоволен, и оттого хочет бежать туда, где, кажется ему, обитает беспримесное счастье. Несчастный! Раз-два раза в год он поет Богу хвалу, но засасывающий быт уже ждет его у церковной двери. Несколько умиротворенный выступает он из храма на улицу, и тут же попадает в пасть проблем, в отдельности ничтожных, но совокупно страшных, как свора голодных дворняг, собранных вместе.
Итак, одни хотят на земле мира, но славу Богу не поют. Другие поют временами славу Богу, но на земле хотят устроиться по-своему, так, чтоб без подсказок свыше. Они, пользуясь временным счастьем, говорят Богу: «Отойди от нас, не хотим мы знать путей Твоих!» (Иов 21:14) Диалог этот не с уст слетает, но в сердце происходит. О том, что он звучит и длится, составляя из себя внутреннее мировоззрение, может не знать сам человек, внутри которого эти слова живут. Но то, что у одних внутри звучит, другие непременно вслух произнесут. Так, один миролюбец поет иногда редкую и лицемерную хвалу Богу, а другой вслух объявляет, что Бога, дескать, нет и надо строить опять Вавилонскую башню. Оба действуют в одном духе, и друг в друге нуждаются. Социалист с капиталистом оказываются связанными на глубине сердец одним и тем же мировоззрением. Они – сиамские близнецы, сросшиеся спинами. Такими же близнецами являются наркоторговцы и борцы с наркотиками; заключенные и охранники тюрем; троцкисты и капиталисты; борцы с Талибаном и сам Талибан; антиглобалисты и творцы нового глобального порядка.
Но что делать христианину, чувствующему, как он мал, и как мало от него зависит? Ему вменяется в обязанность верить. Да-да, верить, и быть упертым в вере! Гроб Христов пуст. Сойдя с небес на землю, Сын Божий сошел затем и в саму глубину земли, во мрак ее. А затем воскрес и вознесся, наполняя Собою и небо, и небо небес, и землю, и преисподнюю. Он сильнее всех. И Его опустевший гроб соединяет, как и пещера Его Рождества, небо, землю и человеческое сердце. На небе Он – Царь и Господь, Который «воцарися, в лепоту облечеся» (Пс. 92:1) Земля – «подножие ног Его» (Мф. 5:35). А в сердце человеческое Он хочет вселить стремление к благу, то самое «благоволение», так чтоб не на скрижалях каменных, но на сердцах людских был написан закон Его.
Христианину нельзя смешиваться и растворяться бездумно со всякой политической силой и движением, какие бы лозунги не звучали, со всякой пеной и шумом, у которых вера – дело второстепенное. Законом нашим может быть слово: «Вначале доброе исповедание, затем – все остальное». Если доброго исповедания не будет, или будет оно малочисленно, не будет и доброй деятельности. Будет тогда Литургическое стояние «малого стада» в вере и исповедничество. Наше мировоззрение не должно жертвовать ни небом в угоду земле, ни землей в угоду небу, ни сердцем своим в угоду земле и небу. Как Бог наш Триедин, так и вера наша должна охватывать полноту бытия, где небо и земля вместе радуются, а главное соло этой радости исполняет очищенное человеческое сердце. Господь нисходил на землю в Воплощении, и восходил к Отцу в Вознесении, и опять придет сотворить справедливый, а оттого и Страшный Суд. Одно из имен Его – Полнота. «В Нем обитает полнота Божества телесно» (Кол. 2:9) И еще: «Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все» (Еф. 4:10)
О, если бы наполнилось именем Его и благодатью как можно больше сердец! Примирились бы тогда небеса с землей, и разбитое на три части бытие человечества обрело бы желаемое единство.
Протоиерей Андрей Ткачев
«Слава в вышних Богу, а на земле – джунгли, и власть сильнейшего и наглейшего», – это капитализм с его многоликим социал-дарвинизмом. Поэт поэту (Пушкин – Вяземскому) говорил: «На всех стихиях человек – тиран, предатель или узник». Что изменилось? Да по сути – ничего. Задавлен бытом человек, одних грызет, других боится. Вечно он недоволен, и оттого хочет бежать туда, где, кажется ему, обитает беспримесное счастье. Несчастный! Раз-два раза в год он поет Богу хвалу, но засасывающий быт уже ждет его у церковной двери. Несколько умиротворенный выступает он из храма на улицу, и тут же попадает в пасть проблем, в отдельности ничтожных, но совокупно страшных, как свора голодных дворняг, собранных вместе.
Итак, одни хотят на земле мира, но славу Богу не поют. Другие поют временами славу Богу, но на земле хотят устроиться по-своему, так, чтоб без подсказок свыше. Они, пользуясь временным счастьем, говорят Богу: «Отойди от нас, не хотим мы знать путей Твоих!» (Иов 21:14) Диалог этот не с уст слетает, но в сердце происходит. О том, что он звучит и длится, составляя из себя внутреннее мировоззрение, может не знать сам человек, внутри которого эти слова живут. Но то, что у одних внутри звучит, другие непременно вслух произнесут. Так, один миролюбец поет иногда редкую и лицемерную хвалу Богу, а другой вслух объявляет, что Бога, дескать, нет и надо строить опять Вавилонскую башню. Оба действуют в одном духе, и друг в друге нуждаются. Социалист с капиталистом оказываются связанными на глубине сердец одним и тем же мировоззрением. Они – сиамские близнецы, сросшиеся спинами. Такими же близнецами являются наркоторговцы и борцы с наркотиками; заключенные и охранники тюрем; троцкисты и капиталисты; борцы с Талибаном и сам Талибан; антиглобалисты и творцы нового глобального порядка.
Но что делать христианину, чувствующему, как он мал, и как мало от него зависит? Ему вменяется в обязанность верить. Да-да, верить, и быть упертым в вере! Гроб Христов пуст. Сойдя с небес на землю, Сын Божий сошел затем и в саму глубину земли, во мрак ее. А затем воскрес и вознесся, наполняя Собою и небо, и небо небес, и землю, и преисподнюю. Он сильнее всех. И Его опустевший гроб соединяет, как и пещера Его Рождества, небо, землю и человеческое сердце. На небе Он – Царь и Господь, Который «воцарися, в лепоту облечеся» (Пс. 92:1) Земля – «подножие ног Его» (Мф. 5:35). А в сердце человеческое Он хочет вселить стремление к благу, то самое «благоволение», так чтоб не на скрижалях каменных, но на сердцах людских был написан закон Его.
Христианину нельзя смешиваться и растворяться бездумно со всякой политической силой и движением, какие бы лозунги не звучали, со всякой пеной и шумом, у которых вера – дело второстепенное. Законом нашим может быть слово: «Вначале доброе исповедание, затем – все остальное». Если доброго исповедания не будет, или будет оно малочисленно, не будет и доброй деятельности. Будет тогда Литургическое стояние «малого стада» в вере и исповедничество. Наше мировоззрение не должно жертвовать ни небом в угоду земле, ни землей в угоду небу, ни сердцем своим в угоду земле и небу. Как Бог наш Триедин, так и вера наша должна охватывать полноту бытия, где небо и земля вместе радуются, а главное соло этой радости исполняет очищенное человеческое сердце. Господь нисходил на землю в Воплощении, и восходил к Отцу в Вознесении, и опять придет сотворить справедливый, а оттого и Страшный Суд. Одно из имен Его – Полнота. «В Нем обитает полнота Божества телесно» (Кол. 2:9) И еще: «Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все» (Еф. 4:10)
О, если бы наполнилось именем Его и благодатью как можно больше сердец! Примирились бы тогда небеса с землей, и разбитое на три части бытие человечества обрело бы желаемое единство.
Протоиерей Андрей Ткачев
«ВЕТЕР ПАСХИ ДУЕТ НАМ В ЛИЦА»
Слово на Вход Господень в Иерусалим
Слово на Вход Господень в Иерусалим
Протоиерей Александр Шаргунов 5 Апреля 2015
Мы шли к этому празднику сорокадневным постом. Зима прошла — весеннее ликование, Божия весна, ветер Пасхи дует нам в лица. «Пришел час, — говорит Господь, — прославиться Сыну Человеческому», но прославление Его будет через смерть. Так написано, и так подобает пострадать Христу и войти в славу Свою. Крест становится скипетром царским силы Христовой, оружием победы, знамением спасения, поклонением всех царств, славою всех народов.
Мы стоим в храме с цветущими вербами и горящими свечами, и все человечество стоит во Святом Граде, приветствуя торжественно входящего в Иерусалим Царя Славы, постилая перед Ним свои одежды. Для иудейских властей, которые ненавидят Его, Он — вне закона, и ничто не может поколебать их решимости убить Его. Все это знают, неужели этого не знает Господь? Он, Который всею жизнью Своей, начиная с рождения, с бегства в Египет, учит нас рассудительности и осторожности, идет сегодня в самую середину опасности, чтобы быть увиденным всеми, ибо пришел час Его. И это есть восхождение всепревозмогающей любви, и это есть призыв любви ко всем, кто видит Его, прежде конца. И для всех нас сегодня пришел этот час.
«Царство Мое не от мира сего, — говорит Господь, — если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня» (Ин. 18, 36). Не идея, не символ, не славное прошлое, не земное великое будущее — а Тот, Кто живой, Кто живет в твоем сердце. И от избытка сердца говорят уста: «Осанна в вышних! Господи, спаси же! Мы погибаем! Благословен Грядый во имя Господне!» Даже тех, кто ждет от Него только земной победы, не оставляет Господь. Он Кровь Свою любовью прольет за этот народ, прежде чем отделить Себя от этого народа.
Среди всех этих рук, поднятых в приветствии, какая рука поднимется, чтобы ударить Его? Среди рук, которые бросают цветы, какая из них бросит в Него камень? Среди этих криков радости, какие из них станут криками, требующими Его смерти?
Как на Тайной Вечери молится, восходя к смерти, Господь: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною» (Ин. 17, 24). Свидетели славы Его сегодня, будут ли они мучениками завтра? Как следовать за Агнцем всюду, говорит святой Димитрий Ростовский, не будучи самому агнцем? Скоро у Церкви будет своя Страстная Седмица, и не избежать из нас никому страстных своих дней.
Путь Евангелия — Царский путь, испытанный поколениями христиан, освященный святыми, путь, по которому мы дерзаем сегодня идти. Этот путь не проходит через самоуспокоенность и отступничество, не усыпан цветами, вернее, (что это я говорю!) — весь усыпан цветами, как сегодняшний путь Христа. Но за каждым цветочком — шипы, как гвозди, которые могут пробить ладони и ноги. Райское цветение, заря дня, который сотворил Господь.
«Бог Господь и явися нам: составите праздник» (Пс. 117, 27). И дети, и грудные младенцы восклицают: «Осанна в вышних!» Может быть, обычно невозможно для грудных так восклицать, но разве это обычный день?
«Если не будете, как дети, — говорит Господь, — не войдете в Царство Небесное». Только смиренные и простые сердца могут видеть истину, которая сокрыта от мудрых и разумных. Мытари и блудницы предваряют их, и, когда один из мытарей в толпе воздыхает: «Боже, милостив буди мне грешному!» — все херувимы воздают славу Иисусу Христу со Отцем Безначальным и Духом Всесвятым и Животворящим. И как разбойник благоразумный, еще не взятый, и еще не распятый, я кричу: «Помяни меня, Господи! Не забудь и меня, когда придешь во Царствие Твое!» Где, когда, в каком далеком будущем это Царство наступит? Через неделю, среди ликования Пасхи, — говорит Господь, — ты будешь со Мною в раю.
Когда Господь обесчещен всеми, и когда Он — соблазн для всех, дай мне, Боже, быть верным! Жизнь — быть со Христом, куда бы Он ни пошел, ибо где Христос — там Царство. Пусть зло достигает последнего предела, пусть крушение жизни, того, что Богом сотворено, идет на глазах, и сатана похваляется, что человечество становится грехами своими на его сторону, — мы не обманем ожиданий Господа. И наша радость будет царственной, потому что Царь Израилев входит в Небесный Иерусалим.
Царь Израилев входит в Иерусалим Небесный, и мы будем народом святых. Мы будем народом детей — и значит, пророков; народом нищих — и значит, царей; народом милосердия — и значит, вечного веселия; народом, еще убиваемым и уже прославленным. Народом молитвы, света, хвалы — Его народом.
Священный Кинот Святой Горы выступил против намерения правительства ввести электронную «карту гражданина», сообщает AgionOros.ru.
СВЯТОГОРЦЫ ПРИЗЫВАЮТ ПРАВИТЕЛЬСТВО ГРЕЦИИ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ЭЛЕКТРОННЫХ «КАРТ ГРАЖДАНИНА» 27 Марта 2015
16 марта 2015 года Священный Кинот Святой Горы направил открытое письмо министру уполномоченному по делам управленческой реформы Георгию Катругалосу.
По мнению Правления Святой Горы вводимый Правительством «под предлогом борьбы с бюрократией и кризисом» новый электронный паспорт будет угрожать неприкосновенности личных данных и повлечет за собой «нарушение личных прав и свобод».
«Очень просим вас принять во внимание, что электронная «Карта гражданина» нивелирует уровень личности гражданина, превратив его в один из номеров в рамках системы государственного управления. Тем самым будет нарушена данная Богом свобода человеческой личности», - обращаются к министру представители всех афонских монастырей.
http://www.agionoros.ru/docs/1637.html
По мнению Правления Святой Горы вводимый Правительством «под предлогом борьбы с бюрократией и кризисом» новый электронный паспорт будет угрожать неприкосновенности личных данных и повлечет за собой «нарушение личных прав и свобод».
«Очень просим вас принять во внимание, что электронная «Карта гражданина» нивелирует уровень личности гражданина, превратив его в один из номеров в рамках системы государственного управления. Тем самым будет нарушена данная Богом свобода человеческой личности», - обращаются к министру представители всех афонских монастырей.
http://www.agionoros.ru/docs/1637.html
Если ходить во все время Великого поста только на воскресные службы, то пост не почувствуешь, несмотря на воздержание в пище. Нужно посещать также и особые службы поста, чтобы ощутить контраст этих святых дней с прочими днями года, чтобы глубоко вдохнуть в себя целительный воздух Четыредесятницы. Главная из числа особых служб – это литургия Преждеосвященных Даров...
ЛИТУРГИЯ ПРЕЖДЕОСВЯЩЕННЫХ ДАРОВ 27 Февраля 2015
Субботы и воскресенья Великого поста постными днями не считают. И не потому, что позволяется в эти дни есть что-то скоромное. (Скоромное для здоровых телесно людей запрещено до самой Пасхи.) А потому, что в субботние и воскресные дни служится полная, настоящая литургия. Так литургия помещается Церковью во главу угла, и от ее наличия или отсутствия дни становятся праздничными или скорбными соответственно.
Если ходить во все время Великого поста только на воскресные службы, то пост не почувствуешь, несмотря на воздержание в пище. Нужно посещать также и особые службы поста, чтобы ощутить контраст этих святых дней с прочими днями года, чтобы глубоко вдохнуть в себя целительный воздух Четыредесятницы. Главная из числа особых служб – это литургия Преждеосвященных Даров.
Она отличается от традиционной литургии тем, что на ней не приносится Богу Бескровная Жертва. Жертва принесена заранее, Дары освящены, и Ими можно причаститься. Вся служба – это приготовление к Причастию заранее заготовленными Дарами.
Главная мысль, которая должна родиться от внимания к поднятой теме, – это тоска по Причащению, скорбь разлуки. Это нежелание оставаться даже в течение одной седмицы без Святых Таин. Пусть нельзя торжествовать, а надо смиряться и плакать. Но все равно не причащаться нельзя, и, значит, надо причаститься хотя бы заранее приготовленными Дарами.
Невозможно понять литургию Преждеосвященных Даров, ее чин, ее происхождение, необходимость в ней без любви к Таинствам и практики частого Причащения. Что хотите говорите и что хотите думайте, но если бы в Древней Церкви была традиция причащаться пять-шесть раз в год, то литургия Преждеосвященных Даров никогда не возникла бы. Не возникла бы сама нужда в ней. А нужда эта называется: не могу без Христа и Причастия. «Для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение».
Если причащаться редко, то и литургию служить надо редко, заполняя остальные дни чтением обедницы, псалмопением, акафистами, поучениями и проповедями. Но это – честный путь в никуда, что и незрячему должно быть понятно. Литургию оставлять нельзя. Она – наше единственное богатство. Нужно, напротив, так крепко полюбить литургию, чтобы через нее понять церковную жизнь вообще. А.С. Хомяков совершенно справедливо говорил, что «христианство понимает лишь тот, кто понимает литургию».
Мария Египетская не иначе ушла в пустыню на долгие годы, как причастившись. Еще не очищенная от страстей, она словно в залог на будущее получила Причащение и благодать, чтобы там, в пустыне, иметь Божественную помощь.
Вот и мы, по слову Андрея Критского, должны вселиться «в пустыню страстей покаянием».
Во время поста страсти обнаруживают себя, просыпаются, томят и тревожат душу. Временами не просто тревожат, но жгут и опаляют. Нужда в Божественной помощи становится более востребованной, более ощутимой. Для таких благопостящихся тружеников, ощутивших особо остро свою немощь, и создана литургия Преждеосвященных Даров.
По своему чину она соединяется с вечерней, и служить ее хорошо бы вечером. (Не спешите возражать – дайте договорить.)
Собственно сложность вечернего служения только одна – долгий евхаристический пост. Все остальное – технические детали. Отговорка, что, мол, так уже давно не делали, не работает. У нас много чего хорошего не делали, а ко многому плохому привыкли. Что ж нам, все ошибки маркировать значком «не тронь», а от всего забытого наследия отмахиваться?
Непривычно длинный евхаристический пост – единственное серьезное вопрошание на пути к вечерней литургии Преждеосвященных Даров. Но разве не для этого и существует пост, чтобы ощутить голод и жажду, некую тонкую слабость в теле и легкую сухость во чреве? Разве мы совсем уже отказались от трудов, усилий, воздержания и годны только на то, чтобы ублажать свои немощи? Стоит только попробовать, и людей, готовых к борьбе и молитве, окажется больше, чем мы думали. Дети на этой службе не причащаются. Для них есть суббота и воскресенье. Скажут: мол, старики не могут долго без лекарств и еды. Но и для них есть суббота и воскресенье. А те, кто может не есть и не пить до вечера, кто силен и крепок, кого по молодости и по избытку сил тревожат плотские страсти, пусть терпят и борются с собой. Скажу вам больше: на поверку оказывается, что старики готовы не есть и молиться в ожидании Причащения нередко чаще молодых. Да и молодые люди жаждут подвига чаще, чем нам кажется.
Больше сложностей нет. Дальше одни наслаждения.
Стоит однажды в жизни отслужить эту службу вечером, хотя бы ради опыта и ощущения контраста. Стоит пропеть: «Пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний», – не в 8:30, а в 18:00, когда солнце действительно пришло на запад. Стоит ощутить, насколько лучше сочетать свой ум со словами псалма: «Воздеяние руку моею – жертва вечерняя», – во мраке храма, освещенного лишь лампадами, а не при ярком солнечном свете. И «Исполним вечернюю молитву нашу Господеви» несравненно лучше и естественнее произносить поздним вечером, а не до полудня. Стоит телом понять, насколько лучше молиться на совершенно пустой желудок, чтобы потом избрать путь древний и лучший, хотя и более трудный.
Все пения, каждения, коленопреклонения, все хождения со свечами и фимиамом вокруг Евхаристического Агнца, все молитвы святого Ефрема предназначены здесь для вечерней поры. Эта служба таинственна и по-особому интимна. Она чуждается прямых солнечных лучей и электрического света, поскольку на ней причащаются Христу люди, решившиеся на усиленный подвиг, люди, стеснившие себя ради широты Небесного Царствия.
Литургия вообще не для чужих глаз. Сущая болезнь и истинное наказание – это наши всегда открытые на службе двери и случайный народ, покупающий свечи и торгующийся у столов с записками в любой момент службы. Читается ли Евангелие, поют ли Херувимскую, всегда кто-то будет блуждающим взглядом искать места на подсвечнике для своей свечи. Дал бы Бог, чтоб мы повзрослели, стали серьезнее и когда-нибудь на возгласе «Двери, двери!» действительно закрывали входные двери, чтоб никто уже до конца службы не вошел и не вышел.
Так на обычной литургии.
Но на литургии Преждеосвященных Даров это еще серьезнее. Тут совсем не место случайным людям, забредшим на огонек, «не могущим молиться с нами». Их сразу видно. Они не преклоняют со всеми колен, они пялятся на священника при возгласе «Свет Христов просвещает всех!» и, что еще хуже, при входе с Дарами. Их точно нельзя причащать.
Она, литургия Преждеосвященных Даров, поднимает планку требований к духовенству. Нужно многое объяснить, рассказать. Нужно научиться толковать тексты Бытия и Притчей, читаемые на этих службах. Нужно успокоить и тех, кто во всем непривычном видит след обновленчества.
Обновленчество – это понижение церковной дисциплины ради угождения духу времени. А возврат к традиции – это противоположное движение: от расслабленности – к собранности, от потворства себе – к борьбе с собою. Это движение от простого вычитывания текстов к постижению духа текстов. Вот, например, на литургии Преждеосвященных Даров положены частые молитвы об оглашенных и о «иже ко святому просвещению готовящихся». Это след древней эпохи, когда люди долго готовились к крещению и проходили оглашение. Мы сегодня, чтобы не выпускать эти молитвы за ненадобностью и не читать ради простого вычитывания, должны найти им применение. У многих ведь есть родственники, друзья и знакомые, слышавшие о Христе, но не принявшие крещения. Многие почти согласны, но еще колеблются. Так, может, нам принимать записки с именами тех, кто стоит на пороге крещения, кому нужен Божественный толчок? Особенно если это родственники наших постоянных прихожан. А если нет таких, то можно было бы молиться о просвещением светом Христовой веры многих народов, доныне пребывающих во тьме язычества.
Не везде все это получится. По крайней мере, не везде получится сразу. Это и хорошо. Потому что все люди разные, и не надо нам революций, коренных реформ и моментального единообразия. Но нужна любовь к Церкви и горячее желание, чтобы все было правильно, а не так, «как мы привыкли». Если же все «как мы привыкли», то это – всего лишь любовь к себе и страх всколыхнуть привычную среду, а не ратование за истину.
***
Великий пост пролетает быстро. А пролетев, часто оставляет по себе осадок неудовлетворенности. Дескать, опять постное время миновало, а я не успел ни потрудиться, ни измениться. Пасха близится, а я чувствую, что пролукавил всю Четыредесятницу, жалел себя, постился в полсилы. И вроде знаю, что «Царство силою берется», что «узок путь и тесны врата», но повторяю по привычке, что «времена не те», что сил нет. Сам расслабляюсь, других расслабленных успокаиваю.
Оттого и Пасха Красная вечной жизнью нас не наполняет до краев, что за время поста мы нутро вычистить не успеваем. Не наливает нам Господь «вино молодое в мехи ветхие». И виноват не Господь, но мы, удобно усевшиеся за частоколом из различных отговорок.
Не хорошо это. Некрасиво. Нечестно.
***
Планеты кружат свой хоровод вокруг Солнца.
Наше Солнце – Христос. «Для вас, благоговеющие перед именем Моим, взойдет солнце правды и исцеление в лучах его», – говорит пророк Малахия (Мал. 4: 2).
Так на литургии Преждеосвященных Даров мы со страхом прикасаемся к Агнцу и звоним в колокольчик, чтоб преклонили колени люди; и кладем поклоны: и много поем покаянных и хвалебных песен. И небесные силы служат Царю Славы с нами вместе невидимо. И все это дает в результате такое молитвенное ощущение и настрой, такую жажду к предстоянию перед Христом, что этого надолго должно хватить.
И пост пройдет, а благоговение останется. И вслед за Пасхой наступят другие праздники, а желание молиться со слезами, класть поклоны и поститься не уйдет из души. Поэтому нужно вдыхать полной грудью скорбный и целебный воздух Великого поста, чтобы целомудрие и строгость, в этом воздухе растворенные, глубоко проникли в каждую клеточку нашего духовного организма.
Протоиерей Андрей Ткачев
Если ходить во все время Великого поста только на воскресные службы, то пост не почувствуешь, несмотря на воздержание в пище. Нужно посещать также и особые службы поста, чтобы ощутить контраст этих святых дней с прочими днями года, чтобы глубоко вдохнуть в себя целительный воздух Четыредесятницы. Главная из числа особых служб – это литургия Преждеосвященных Даров.
Она отличается от традиционной литургии тем, что на ней не приносится Богу Бескровная Жертва. Жертва принесена заранее, Дары освящены, и Ими можно причаститься. Вся служба – это приготовление к Причастию заранее заготовленными Дарами.
Главная мысль, которая должна родиться от внимания к поднятой теме, – это тоска по Причащению, скорбь разлуки. Это нежелание оставаться даже в течение одной седмицы без Святых Таин. Пусть нельзя торжествовать, а надо смиряться и плакать. Но все равно не причащаться нельзя, и, значит, надо причаститься хотя бы заранее приготовленными Дарами.
Невозможно понять литургию Преждеосвященных Даров, ее чин, ее происхождение, необходимость в ней без любви к Таинствам и практики частого Причащения. Что хотите говорите и что хотите думайте, но если бы в Древней Церкви была традиция причащаться пять-шесть раз в год, то литургия Преждеосвященных Даров никогда не возникла бы. Не возникла бы сама нужда в ней. А нужда эта называется: не могу без Христа и Причастия. «Для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение».
Если причащаться редко, то и литургию служить надо редко, заполняя остальные дни чтением обедницы, псалмопением, акафистами, поучениями и проповедями. Но это – честный путь в никуда, что и незрячему должно быть понятно. Литургию оставлять нельзя. Она – наше единственное богатство. Нужно, напротив, так крепко полюбить литургию, чтобы через нее понять церковную жизнь вообще. А.С. Хомяков совершенно справедливо говорил, что «христианство понимает лишь тот, кто понимает литургию».
Мария Египетская не иначе ушла в пустыню на долгие годы, как причастившись. Еще не очищенная от страстей, она словно в залог на будущее получила Причащение и благодать, чтобы там, в пустыне, иметь Божественную помощь.
Вот и мы, по слову Андрея Критского, должны вселиться «в пустыню страстей покаянием».
Во время поста страсти обнаруживают себя, просыпаются, томят и тревожат душу. Временами не просто тревожат, но жгут и опаляют. Нужда в Божественной помощи становится более востребованной, более ощутимой. Для таких благопостящихся тружеников, ощутивших особо остро свою немощь, и создана литургия Преждеосвященных Даров.
По своему чину она соединяется с вечерней, и служить ее хорошо бы вечером. (Не спешите возражать – дайте договорить.)
Собственно сложность вечернего служения только одна – долгий евхаристический пост. Все остальное – технические детали. Отговорка, что, мол, так уже давно не делали, не работает. У нас много чего хорошего не делали, а ко многому плохому привыкли. Что ж нам, все ошибки маркировать значком «не тронь», а от всего забытого наследия отмахиваться?
Непривычно длинный евхаристический пост – единственное серьезное вопрошание на пути к вечерней литургии Преждеосвященных Даров. Но разве не для этого и существует пост, чтобы ощутить голод и жажду, некую тонкую слабость в теле и легкую сухость во чреве? Разве мы совсем уже отказались от трудов, усилий, воздержания и годны только на то, чтобы ублажать свои немощи? Стоит только попробовать, и людей, готовых к борьбе и молитве, окажется больше, чем мы думали. Дети на этой службе не причащаются. Для них есть суббота и воскресенье. Скажут: мол, старики не могут долго без лекарств и еды. Но и для них есть суббота и воскресенье. А те, кто может не есть и не пить до вечера, кто силен и крепок, кого по молодости и по избытку сил тревожат плотские страсти, пусть терпят и борются с собой. Скажу вам больше: на поверку оказывается, что старики готовы не есть и молиться в ожидании Причащения нередко чаще молодых. Да и молодые люди жаждут подвига чаще, чем нам кажется.
Больше сложностей нет. Дальше одни наслаждения.
Стоит однажды в жизни отслужить эту службу вечером, хотя бы ради опыта и ощущения контраста. Стоит пропеть: «Пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний», – не в 8:30, а в 18:00, когда солнце действительно пришло на запад. Стоит ощутить, насколько лучше сочетать свой ум со словами псалма: «Воздеяние руку моею – жертва вечерняя», – во мраке храма, освещенного лишь лампадами, а не при ярком солнечном свете. И «Исполним вечернюю молитву нашу Господеви» несравненно лучше и естественнее произносить поздним вечером, а не до полудня. Стоит телом понять, насколько лучше молиться на совершенно пустой желудок, чтобы потом избрать путь древний и лучший, хотя и более трудный.
Все пения, каждения, коленопреклонения, все хождения со свечами и фимиамом вокруг Евхаристического Агнца, все молитвы святого Ефрема предназначены здесь для вечерней поры. Эта служба таинственна и по-особому интимна. Она чуждается прямых солнечных лучей и электрического света, поскольку на ней причащаются Христу люди, решившиеся на усиленный подвиг, люди, стеснившие себя ради широты Небесного Царствия.
Литургия вообще не для чужих глаз. Сущая болезнь и истинное наказание – это наши всегда открытые на службе двери и случайный народ, покупающий свечи и торгующийся у столов с записками в любой момент службы. Читается ли Евангелие, поют ли Херувимскую, всегда кто-то будет блуждающим взглядом искать места на подсвечнике для своей свечи. Дал бы Бог, чтоб мы повзрослели, стали серьезнее и когда-нибудь на возгласе «Двери, двери!» действительно закрывали входные двери, чтоб никто уже до конца службы не вошел и не вышел.
Так на обычной литургии.
Но на литургии Преждеосвященных Даров это еще серьезнее. Тут совсем не место случайным людям, забредшим на огонек, «не могущим молиться с нами». Их сразу видно. Они не преклоняют со всеми колен, они пялятся на священника при возгласе «Свет Христов просвещает всех!» и, что еще хуже, при входе с Дарами. Их точно нельзя причащать.
Она, литургия Преждеосвященных Даров, поднимает планку требований к духовенству. Нужно многое объяснить, рассказать. Нужно научиться толковать тексты Бытия и Притчей, читаемые на этих службах. Нужно успокоить и тех, кто во всем непривычном видит след обновленчества.
Обновленчество – это понижение церковной дисциплины ради угождения духу времени. А возврат к традиции – это противоположное движение: от расслабленности – к собранности, от потворства себе – к борьбе с собою. Это движение от простого вычитывания текстов к постижению духа текстов. Вот, например, на литургии Преждеосвященных Даров положены частые молитвы об оглашенных и о «иже ко святому просвещению готовящихся». Это след древней эпохи, когда люди долго готовились к крещению и проходили оглашение. Мы сегодня, чтобы не выпускать эти молитвы за ненадобностью и не читать ради простого вычитывания, должны найти им применение. У многих ведь есть родственники, друзья и знакомые, слышавшие о Христе, но не принявшие крещения. Многие почти согласны, но еще колеблются. Так, может, нам принимать записки с именами тех, кто стоит на пороге крещения, кому нужен Божественный толчок? Особенно если это родственники наших постоянных прихожан. А если нет таких, то можно было бы молиться о просвещением светом Христовой веры многих народов, доныне пребывающих во тьме язычества.
Не везде все это получится. По крайней мере, не везде получится сразу. Это и хорошо. Потому что все люди разные, и не надо нам революций, коренных реформ и моментального единообразия. Но нужна любовь к Церкви и горячее желание, чтобы все было правильно, а не так, «как мы привыкли». Если же все «как мы привыкли», то это – всего лишь любовь к себе и страх всколыхнуть привычную среду, а не ратование за истину.
***
Великий пост пролетает быстро. А пролетев, часто оставляет по себе осадок неудовлетворенности. Дескать, опять постное время миновало, а я не успел ни потрудиться, ни измениться. Пасха близится, а я чувствую, что пролукавил всю Четыредесятницу, жалел себя, постился в полсилы. И вроде знаю, что «Царство силою берется», что «узок путь и тесны врата», но повторяю по привычке, что «времена не те», что сил нет. Сам расслабляюсь, других расслабленных успокаиваю.
Оттого и Пасха Красная вечной жизнью нас не наполняет до краев, что за время поста мы нутро вычистить не успеваем. Не наливает нам Господь «вино молодое в мехи ветхие». И виноват не Господь, но мы, удобно усевшиеся за частоколом из различных отговорок.
Не хорошо это. Некрасиво. Нечестно.
***
Планеты кружат свой хоровод вокруг Солнца.
Наше Солнце – Христос. «Для вас, благоговеющие перед именем Моим, взойдет солнце правды и исцеление в лучах его», – говорит пророк Малахия (Мал. 4: 2).
Так на литургии Преждеосвященных Даров мы со страхом прикасаемся к Агнцу и звоним в колокольчик, чтоб преклонили колени люди; и кладем поклоны: и много поем покаянных и хвалебных песен. И небесные силы служат Царю Славы с нами вместе невидимо. И все это дает в результате такое молитвенное ощущение и настрой, такую жажду к предстоянию перед Христом, что этого надолго должно хватить.
И пост пройдет, а благоговение останется. И вслед за Пасхой наступят другие праздники, а желание молиться со слезами, класть поклоны и поститься не уйдет из души. Поэтому нужно вдыхать полной грудью скорбный и целебный воздух Великого поста, чтобы целомудрие и строгость, в этом воздухе растворенные, глубоко проникли в каждую клеточку нашего духовного организма.
Протоиерей Андрей Ткачев
Основными источниками исследования взглядов равноапостольного Николая на личность педагога, кроме его дневниковых записей, являются материалы переписки с разными лицами, а также отчеты в Святейший Синод...
ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ РАВНОАПОСТОЛЬНОГО НИКОЛАЯ ЯПОНСКОГО 18 Февраля 2015
Деятельность равноапостольного Николая Японского кроме непосредственного миссионерского служения в стране Восходящего солнца охватывала и широкий круг общественных вопросов. Среди них одно из первых мест занимал вопрос воспитания подрастающих поколений православных японцев, а также тех, кто желал свои силы посвятить служению Православной Церкви в языческом обществе. Планы его работ всегда были устремлены в будущее. Поэтому вопрос о «делателях жатвы», о религиозном воспитании и образовании будущего духовенства, катехизаторов и женщин-христианок был для владыки всегда первым[1]. Следовательно, проблемы педагогики являлись для святого столь же близкими, как и вопросы распространения веры.
О начальных шагах на педагогической ниве архимандрит Николай сообщал уже в отчете за первые десять месяцев своей деятельности по возвращении в Японию в 1871 г. Он, в частности указывал, что независимо от его желания при церкви образовалась школа русского языка, «во-первых, из японцев, изучающих русский язык, чтобы быть переводчиками или читать научные книги, во-вторых, из готовившихся принять христианскую Веру и желавших изучать язык в видах служения ей»[2]. Здесь же святой сообщал и о составлении им «русско-японского лексикона» для нужд учащихся.
При первой же возможности, как только японское правительство отменило антихристианское законодательство в 1873 г., архимандрит Николай принялся за организацию сети православных учебных заведений. В г. Хакодате он открыл катехизаторское училище для подготовки проповедников Православия из местных жителей. В 1875 г. открылась духовная семинария в Токио, куда набирали подростков с начальным образованием. Тогда же было основано и первое женское училище. Уже к 1894 г. молодая Японская Церковь располагала семинарией в Токио, двумя школами катехизаторов (в Токио и Осака) и двумя женскими школами (в Токио и Хакодате)[3]. Таким образом, педагогическая деятельность занимала одно из первых мест в деятельности Просветителя Японии. О ее важности говорил Владыка и в воззвании «Господам, окончившим курс в Духовных Академиях» от 29 апреля 1886 г. В частности, святитель указывал, что делателям на ниве просвещения в Японии «удобно и прилично быть по преимуществу самим японцам. Но японцев для того нужно образовать…»[4]. Согласно подсчетам японского исследователя Наганава Мицуо, через православные школы равноапостольного Николая прошло порядка 1000 учеников[5]. Его наследие в данном контексте является неоценимым опытом организации мирного взаимодействия представителей разных социально-культурных традиций. Этот факт делает изучение педагогических воззрений святого еще более актуальным.
Основными источниками исследования взглядов равноапостольного Николая на личность педагога, кроме его дневниковых записей, являются материалы переписки с разными лицами, а также отчеты в Святейший Синод.
Вы должны быть хозяином семинарии, отцом учеников, другом, любимцем их и любящим их, отдавшим душу им
В педагогических воззрениях равноапостольного Николая первое место занимает вопрос о роли личности учителя. В письме к будущему ректору Токийской духовной семинарии И.А.Сенума владыка писал: «Вы должны быть хозяином семинарии, отцом учеников, другом, любимцем их и любящим их, отдавшим душу им…»[6]. Именно на педагога святой возлагал главную ответственность за воспитание юных душ. Его пример, по мнению святителя, во многом был определяющим. Поэтому, огорчаясь фактом ухода девяти выпускников семинарии из Миссии в мае 1890 г., владыка подчеркивал: «…характерен факт ухода в том отношении, что ныне нет между воспитателями и учителями Семинарии людей, заинтересованных делом Православия… учителя-академисты – Мии, Ивасава, Сато – трупы в смысле жизни Церковной…»[7]. В этом смысле известный русский мыслитель И.Ильин писал, что «одна из важнейших задач русского общества и правительства — выдвинуть кадры народных учителей, идейно преданных своему делу, способных не только “обучать”, но и духовно воспитывать…»[8].
Искренняя увлеченность идеей воспитания должна быть главным мотивом педагогической деятельности
Для равноапостольного Николая влияние учителя на учеников определялось прежде всего личностью самого педагога, примером его собственной жизни. Поэтому воспитатель должен безусловно гореть идеей высокого призвания и вдохновлять своих воспитанников. В письме к А.Н.Голицыной святитель, убеждая ее организовать Детское миссионерское общество, так писал по этому поводу: «Ваша любовь к язычникам, которой, конечно, Вы сами вполне должны проникнуться, чтобы вдохновить ею Ваших будущих детей, других матерей и через них – их детей, не отнимет ничего от Вашей любви супружеской, а, напротив, если возможно, сделает ее полней…»[9]. Следовательно, преданность делу, искренняя увлеченность идеей воспитания должна быть главным мотивом педагогической деятельности. Поэтому в упоминаемом письме к И.А.Сенума владыка наставлял: «Любовь к делу – вот самое первое и важное, что требуется… Любовь сама собою разовьет перед Вами, из глубины Вашей души, целую систему действий, не тягостную для Вас и явно полезную для воспитанников, что прежде и больше всего будет мирить и сближать их с Вами»[10]. В этом смысле равноапостольный Николай руководствовался опытом православной традиции воспитания. Еще в древности, выражая ее суть, святитель Иоанн Златоуст указывал на решающую роль примера в деле воспитания и проповеди: «Что может быть несчастнее того учителя, ученики которого только тем и спасаются, что не смотрят на его жизнь?»[11]. При этом и сам Просветитель Японии всегда был для своих учеников примером в служении Богу и людям. Как свидетельствовал один из них: «Имя Преосвященного Николая в Японии пользуется громкою известностью не только между христианами разных исповеданий, но и между язычниками»[12]. Даже корреспондент англоязычной газеты «Japan Daily Mail» свидетельствовал в феврале 1890 г. о жизни и трудах равноапостольного: «…мы не можем найти более разительного примера личной жертвы на алтарь служения»[13].
Цель Церкви – возрастить всех до самостоятельности в меру возраста Христова
Однако личность педагога не должна становиться для воспитанников кумиром, абсолютным примером для подражания. Главная задача учителя, как считал равноапостольный Николай, – воспитание самостоятельных и полноценных личностей, умеющих пользоваться даром свободы. В этом смысле святой подчеркивал: «…это-то собственно и цель Церкви – возрастить всех до самостоятельности (в меру возраста Христова – значит, до высочайшей идеальной самостоятельности)»[14]. Как отмечал по этому поводу выдающийся православный педагог протопресвитер Василий Зеньковский: «Нет ничего неблагодарнее и вместе с тем внутренне-почетнее роли учителя. «Мне время тлеть — тебе цвести» — это может служить идеальным лозунгом в отношении к детям. Ребенок для того и подготавливается учителем, чтобы выйти из-под его руководства»[15]. Сам Просветитель Японии являлся примером подобного самоограничения, умаления наставника, которое призвано воспитать у подопечных чувство ответственности и нравственного долга перед истинными ценностями вместо безусловного подчинения их властному авторитету воспитателя.
Именно эти черты личности и служения святого явились определяющими в том «историческом парадоксе», связанном с первыми годами деятельности владыки, на который указывает О.В.Шаталов. Исследователь, вспоминая о поездке равноапостольного Николая в Россию в 1869 – 1871 гг., говорит, что «случилось невероятное». После двухлетнего отсутствия своего наставника, община новообращенных язычников в условиях гонений на христианство не только не распалась, но и приумножилась. А первый крещеный японец Павел Савабэ удалился на родину только по возвращении в Японию отца Николая, будучи вполне уверенным, что тот не покинул их навсегда[16]. Показательна история и другого воспитанника равноапостольного – ученого из Сэндая Араи Цунэносин, автора едва ли не первой на японском языке книги богословского содержания «Толкование на Православное исповедание», блистающей, по словам святителя Николая, «всеми цветами восточного красноречия и дышащей неподдельным чувством искренности и твердости убеждений». Вокруг Араи сложилось общество глубоко верующих людей различных возрастов и профессиональных занятий, которое даже провозгласило себя церковью. Когда же кем-то из католических священников был пущен слух, что равноапостольный Николай, оставив духовное звание, отправился гражданским чиновником на службу в Америку, то Араи, простодушно поверив в это, без средств и знания языка, обычным слугою отправился туда, чтобы отыскать своего духовного наставника и просить его вернуться в Японию[17].
Из означенных примеров видно, что главной целью воспитательской деятельности для равноапостольного Николая было создание у подопечных прочного нравственного стержня, привития любви к той идее и делу, которые он преподавал. Это позволяло святому успешно уходить от опасности воспитать преданность своей личности, вместо того, чтобы воспитать в учениках верность проповедуемым истинам.
Самое действительное лекарство против утомления – сознание долга
Важной чертой педагога, по мнению равноапостольного Николая, является и самоотверженность, вполне сопоставимая с монашеским подвигом самоотречения. Так, в записи от 22 июля (4 августа) 1904 г., он сообщал о прошении молодой учительницы Христины Хасуики постричь ее в монахини. Святой определил ей пять лет испытания. Запись заканчивается красноречивыми словами: «До тех же пор и жизнь учительницы – тоже монашеская жизнь»[18]. Также и А.Н. Голицыну Просветитель Японии предупреждал о трудностях педагогического призвания: «А трудности немалые. Начать с того, что Вам самой трудно будет удержать постоянство в Вашем решении, не ослабеть, не охладеть, не устать… утомление действительно… но против него самое действительное лекарство – сознание долга»[19]. То есть, для Просветителя Японии характер учительского труда осмыслялся как служение, что соответствует пониманию его в рамках церковной традиции[20]. Русский православный педагог и близкий знакомый равноапостольного Николая С.А. Рачинский сказал об этом так: «Нужен личный подвиг, бесконечно тяжкий, до смешного скромный – и потому великий»[21].
Самоотверженность воспитателя должна сочетаться и с полной самоотдачей делу, всецелой сосредоточенностью на его целях. «Нужна для учащего свобода от множества мелочных забот и хлопот, рвущих его внимание по клочкам и не позволяющих ему сосредоточиться на едином на потребу», – писал владыка в одном из отчетов[22]. Об этой же черте он говорил и в контексте своего архипастырского служения: «Я, когда посещаю церковь, как бы мала она ни была, на то время делаюсь всецело ее членом так, что для меня в это время других церквей, да и всего мира, как бы не существует…»[23].
Сначала полюби тех, кому хочешь рассказать о Христе, затем сделай так, чтобы они тебя полюбили, а потом говори им о Христе
При этом всякое участие педагога в жизни воспитанников, по мысли равноапостольного Николая, должно сопровождаться «теплым участием»[24]. Оно проявляется в «способности проникнуться нуждами ближнего, почувствовать радости и скорби ближних, точно свои»[25]. Примером в таком отношении к своим подопечным был сам святой. Вот как говорил о его доброй внимательности к подчиненным один из современников: «Слово искренней любви и полного сочувствия, благодушие и нравственное мужество пред самыми трудными жизненными обстоятельствами… такого гиганта духа, как преосвященный Николай, сразу ободрит страдальца, сразу уничтожит угнетенность духа, рассеет мрачные тучи на душе его»[26]. Конечно же, такое отношение к воспитанникам может вырасти лишь на доброй почве, если оно будет питаться «из неистощимого источника любви к Богу и возвышеннейшей любви к ближним»[27]. Равноапостольный Николай всегда помнил совет, данный ему святителем Иннокентием Аляскинским: «Сначала полюби тех, кому хочешь рассказать о Христе, затем сделай так, чтобы они тебя полюбили, а потом говори им о Христе»[28]. Несомненно, этот принцип токийский владыка применял и в своей педагогической деятельности. Как отмечают исследователи, внимание к конкретному человеку, личности, обращение не к массе, а как бы отдельно к каждому являлись характерными чертами владыки[29].
Слабость в воспитателе! Да что же может быть вреднее и даже глупее ее!
Но любовь к ученикам не должна превращаться в мнимую гуманность, связанную с неоправданной снисходительностью и даже лестью. По мнению владыки, она должна всегда сочетаться с «хладнокровным размышлением» и «решимостью поступать в указываемом сердцем и умом направлении», а также «авторитетностью сделать поступок правилом для других»[30]. «Еще важное и необходимое свойство в педагогике, – писал равноапостольный Николай, – твердость. Нет хуже и вреднее в деле воспитания слабости, проистекающей или из мнимой гуманности, или из лести к ученикам и желания приобрести их любовь, или из безучастности к ученикам и желания соблюдать лишь собственное спокойствие». «Слабость в воспитателе! Да что же может быть вреднее и даже глупее ее!» – с возмущением, наконец, акцентировал владыка[31]. Данное требование твердости является естественным для православной традиции воспитания, основанной на многовековом опыте. Так, еще святитель Иоанн Златоуст говорил, что снисходительность и кротость не везде полезны. Бывают случаи, когда нужна и строгость. Например, когда ученик ленив и упрям, нужно употребить против него и наказания, «чтобы возбудить его от лености»[32].
При этом твердость педагога обязательно должна основываться на конкретной и явной для всех справедливости. Владыка говорил, что обидеть юного воспитанника легко, но «нет такой обиды, которая бы отзывалась большим вредом для обидевшего, чем обида ребенку»[33]. Поэтому даже самая строгая, но действительная справедливость, растворенная теплым участием к воспитанникам, является вернейшим способом для педагога обрести авторитет. А он безусловно необходим воспитателю. Этот авторитет, основанный на любви и справедливости, поможет учителю стать для подопечных близким и достойным доверия человеком. Здесь он должен, по слову владыки, «истощить свою любовь к руководимым» и приобрести такую цену и влияние, чтобы последние «сами открывали ему свои нравственные язвины, а никак не скрывали их», накапливая «нравственную нечисть и немощь»[34].
Любовь учителя также проявляется в доброй озабоченности жизнью воспитанников. Безразличия здесь проявлять нельзя. Педагогу не следует опускать из виду даже самые мелкие проступки или изъяны в поведении учеников, поскольку «из мелких, едва заметных черт образуется характер, именно в учебное время и формирующийся»[35]. Хорошо выразил данную мысль равноапостольного Николая протопресвитер В.Зеньковский, когда писал о психологии учителя: «Педагог в сущности должен быть мелочно внимательным, ибо он не может небрежно относиться ни к чему: в каком-нибудь пустяке может проявиться существенная черта ученика… Основная добродетель педагога — это озабоченность»[36].
Что пройдет чрез лабораторию Вашего ума и сердца и будет ассимилировано с Вашим собственным образом мыслей и чувств, тут уже будет Ваше собственное, родное
Наконец, Просветитель Японии призывал всякого, кто решится ступить на стезю воспитательской деятельности, употребить максимум усилий для самообразования. «Самое важное заключается в общем развитии и образовании, которыми достаточно снабдила Вас Академия, – писал святой будущему ректору Токийской духовной семинарии, когда тот находился в России на обучении. – Ныне только – без ущерба Вашим текущим занятиям – обратите внимание на воспитательную часть. Соберите педагогические сочинения и перечитайте их… Прочитанное постарайтесь проверить на деле; т. е. побудьте во всех учебных заведениях, где только можно, можете быть, и везде вникните, как ведется дело воспитания»[37]. Однако восприятие чужых идей педагогом должно обязательно сочетаться с их творческим переосмыслением, приспособлением для конкретных задач и условий деятельности. При этом творческий процесс восприятия чужих идей будет в педагоге воспитывать необходимое чувство личной ответственности за совершаемое дело и побуждать к самостоятельности. Педагог должен переживать непосредственную связь со своим служением, как глубоко индивидуальным, как с собственным детищем, к которому он не может проявлять преступную невнимательность. Об этом владыка писал в упоминаемом нами письме к А.Н.Голицыной: «Могут быть слишком очевидные истины или факты, на которые, однако, Ваше внимание впервые будет обращено другими; через это Вы нисколько не становитесь в положение последующего чужим мыслям… Самостоятельность в деле – вот первейшее условие его прочности и жизненности; а затем: широко – направо и налево – спрашивайте мнения других и свободно слушайте их». И затем в конце письма подчеркивал: «Если из вышеозначенного что усвоите, то уже никак не считайте потом заимствованием, ибо что пройдет чрез лабораторию Вашего ума и сердца и будет ассимилировано с Вашим собственным образом мыслей и чувств, тут уже будет Ваше собственное, родное…»[38].
О действенности педагогических идей равноапостольного Николая, их практической значимости свидетельствуют плоды воспитательской работы лично Просветителя Японии и учрежденных им учебных заведений. Так, среди учеников святителя Николая были автор бестселлера «Гангстерская история Токая» Горо Амада и Такусабуро Горо, которого называли «вечным искателем» и который стал автором конституции императора Мейдзи. Обратился в Православие и студент Кентаро Ой, преуспевший со временем в политической карьере. Студент Кенсусе Андо, преподававший одно время в Петербургском университете, затем стал мэром Иокогамы. Нозому Накагава – губернатором Осаки, а Хичисабуро Хирао – министром просвещения. Все эти и многие другие студенты равноапостольного Николая были очень активны на японской политической арене в ту эпоху[39].
Таким образом, личность педагога в наследии равноапостольного Николая Японского непосредственно связана с самоотверженным служением Богу и обществу. Любовь к делу, осознание высоты призвания учителя являются необходимыми условиями правильной мотивации воспитателя. В то же время, особая ответственность за души детей, за формирование их нравственного облика, должна побуждать учителя гармонично сочетать любовь со строгостью и справедливостью по отношению к ученикам. Необходимой чертой педагога является и внимательность, соединенная с теплым участием в их жизни, радостях и трудностях.
Роман Савчук
16 февраля 2015 года
[1] Антоний, архиепископ Минский и Белорусский. Святой равноапостольный архиепископ Японский Николай // Богословские труды. Вып. 14. М.: Издательство Московской Патриархии, 1975. С. 32.
[2] Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 796. Оп. 151. Д. 1422а. Л. 272 об. – 273.
[3] Рынковой Иоанн, диакон. Духовное образование как одна из важнейших задач миссионерской деятельности святителя Николая Японского // Угрешский сборник. Труды преподавателей Николо-Угрешской православной духовной семинарии. Выпуск 3. М.: ООО «Издательство ПЕНАТЫ», 2013. С. 124–125.
[4] РГИА. Ф. 796. Оп. 167. Д. 2296. Л. 2 об.
[5] Иванова Г.Д. Жизнь и деятельность Николая Японского // Православие на Дальнем Востоке. Вып. 2. Памяти свт. Николая, Апостола Японии. СПб.: Изд. СПб. университета, 1996. С. 15.
[6] Хохлов А.Н. Роль Токийской духовной семинарии в подготовке переводчиков-японистов // Православие на Дальнем Востоке. Вып. 2… С. 67.
[7] Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 2. СПб.: Гиперион, 2004. С. 415.
[8] Ильин И.А. Русский учитель. URL: http://www.portal-slovo.ru/pedagogy/37930.php (дата обращения 29.12.2014).
[9] Николай Японский, святитель. Видна Божия воля просветить Японию: сб. писем / ред.-сост. Гуличкина Г.Г. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2009. С. 203.
[10] «Я здесь совершенно один русский...». Письма Ревельского епископа Николая (Касаткина) из Японии / Публикация и комментарий Р.К.Цуркана. СПб., 2002. С. 49-50.
[11] Иоанн Златоуст, святитель. Толкование на Евангелие от Матфея. Кн. 2. М.: Сибирская Благозвонница, 2010. С. 389.
[12] Сёдзи С. Как я стал христианином // Святитель Николай Японский в воспоминаниях современников / Сост. Г.Е. Бесстремянная. СТСЛ, 2012. С. 388.
[13] Прохоренко Ф. Русская духовная миссия в Японии и в Корее. Харьков, 1906. С. 37.
[14] Дневники святого Николая Японского… Т. 2. С. 308.
[15] Зеньковский В.В., протопресвитер. Психология учителя. http://www.orthedu.ru/site_news/876-10.html (дата обращения 30.12.2014).
[16] Шаталов О.В. Начальный этап деятельности Российской Духовной миссии в Японии: 1870 – 1875 гг. (Опыт исторической реконструкции на основе архивных материалов) // Православие на Дальнем Востоке. Вып. 2… С. 32 – 33.
[17] Шаталов О.В. Святитель Николай (Касаткин) в первый период деятельности Российской православной миссии в Японии (1861 – 1875) URL: http://krotov.info/history/19/1860/shatalo.html (дата обращения 01.01.2015).
[18] Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 5. СПб.: Гиперион, 2004. С. 121.
[19] Николай Японский, святитель. Видна Божия воля просветить Японию… С. 204, 208.
[20] Георгий (Шестун), игумен. Призвание учителя как духовный дар. URL: http://www.portal-slovo.ru/pedagogy/37899.php.
[21] Махонин С., протоиерей. Образ учителя как духовная проблема // Московские епархиальные ведомости. 2005. № 9 – 10. URL: http://vedomosti.meparh.ru/2005_9_10/8.htm. (дата обращения 01.01.2015).
[22] РГИА. Ф. 796. Оп. 151. Д. 1422а. Л. 274.
[23] Антоний, архиепископ Минский и Белорусский. Святой равноапостольный архиепископ Японский Николай… С. 34.
[24] «Я здесь совершенно один русский...». Письма Ревельского епископа Николая (Касаткина)… С. 50.
[25] Антоний, архиепископ Минский и Белорусский. Святой равноапостольный архиепископ Японский Николай… С. 29.
[26] Прохоренко Ф. Указ. соч. С. 38.
[27] Николай Японский, святитель. Видна Божия воля просветить Японию… С. 204.
[28] Филарет (Вахромеев), митрополит Минский и Слуцкий. Доклад на Епархиальном собрании Минской епархии 5 января 2012 г. URL: http://churchby.info/rus/788/ (дата обращения 01.01.2015).
[29] Гавриков А.А. Святитель Николай и его «Письма из Японии»: по страницам «Московских ведомостей». URL: http://ckitalets2000irkutsk.narod.ru/Nicolaj.htm (дата обращения 01.01.2015).
[30] Антоний, архиепископ Минский и Белорусский. Святой равноапостольный архиепископ Японский Николай… С. 29.
[31] «Я здесь совершенно один русский...». Письма Ревельского епископа Николая (Касаткина) из Японии… С. 50, 51.
[32] Иоанн Златоуст, святитель. Толкование на Евангелие от Иоанна. М.: Сибирская Благозвонница, 2010. С. 433.
[33] «Я здесь совершенно один русский...». Письма Ревельского епископа Николая (Касаткина) из Японии… С. 50.
[34] Там же. С. 46.
[35] Там же. С. 43.
[36] Зеньковский В.В., протопресвитер. Психология учителя…
[37] «Я здесь совершенно один русский...». Письма Ревельского епископа Николая (Касаткина) из Японии… С. 58.
[38] Николай Японский, святитель. Видна Божия воля просветить Японию… С. 212 – 213, 223 – 224.
[39] Прокл Ясуо Ушимару, протоиерей. Японское православие и культура периода «Мейдзи». URL: http://www.portal-credo.ru/site/?act=lib&id=1540 (дата обращения 20.01.2015).
О начальных шагах на педагогической ниве архимандрит Николай сообщал уже в отчете за первые десять месяцев своей деятельности по возвращении в Японию в 1871 г. Он, в частности указывал, что независимо от его желания при церкви образовалась школа русского языка, «во-первых, из японцев, изучающих русский язык, чтобы быть переводчиками или читать научные книги, во-вторых, из готовившихся принять христианскую Веру и желавших изучать язык в видах служения ей»[2]. Здесь же святой сообщал и о составлении им «русско-японского лексикона» для нужд учащихся.
При первой же возможности, как только японское правительство отменило антихристианское законодательство в 1873 г., архимандрит Николай принялся за организацию сети православных учебных заведений. В г. Хакодате он открыл катехизаторское училище для подготовки проповедников Православия из местных жителей. В 1875 г. открылась духовная семинария в Токио, куда набирали подростков с начальным образованием. Тогда же было основано и первое женское училище. Уже к 1894 г. молодая Японская Церковь располагала семинарией в Токио, двумя школами катехизаторов (в Токио и Осака) и двумя женскими школами (в Токио и Хакодате)[3]. Таким образом, педагогическая деятельность занимала одно из первых мест в деятельности Просветителя Японии. О ее важности говорил Владыка и в воззвании «Господам, окончившим курс в Духовных Академиях» от 29 апреля 1886 г. В частности, святитель указывал, что делателям на ниве просвещения в Японии «удобно и прилично быть по преимуществу самим японцам. Но японцев для того нужно образовать…»[4]. Согласно подсчетам японского исследователя Наганава Мицуо, через православные школы равноапостольного Николая прошло порядка 1000 учеников[5]. Его наследие в данном контексте является неоценимым опытом организации мирного взаимодействия представителей разных социально-культурных традиций. Этот факт делает изучение педагогических воззрений святого еще более актуальным.
Основными источниками исследования взглядов равноапостольного Николая на личность педагога, кроме его дневниковых записей, являются материалы переписки с разными лицами, а также отчеты в Святейший Синод.
Вы должны быть хозяином семинарии, отцом учеников, другом, любимцем их и любящим их, отдавшим душу им
В педагогических воззрениях равноапостольного Николая первое место занимает вопрос о роли личности учителя. В письме к будущему ректору Токийской духовной семинарии И.А.Сенума владыка писал: «Вы должны быть хозяином семинарии, отцом учеников, другом, любимцем их и любящим их, отдавшим душу им…»[6]. Именно на педагога святой возлагал главную ответственность за воспитание юных душ. Его пример, по мнению святителя, во многом был определяющим. Поэтому, огорчаясь фактом ухода девяти выпускников семинарии из Миссии в мае 1890 г., владыка подчеркивал: «…характерен факт ухода в том отношении, что ныне нет между воспитателями и учителями Семинарии людей, заинтересованных делом Православия… учителя-академисты – Мии, Ивасава, Сато – трупы в смысле жизни Церковной…»[7]. В этом смысле известный русский мыслитель И.Ильин писал, что «одна из важнейших задач русского общества и правительства — выдвинуть кадры народных учителей, идейно преданных своему делу, способных не только “обучать”, но и духовно воспитывать…»[8].
Искренняя увлеченность идеей воспитания должна быть главным мотивом педагогической деятельности
Для равноапостольного Николая влияние учителя на учеников определялось прежде всего личностью самого педагога, примером его собственной жизни. Поэтому воспитатель должен безусловно гореть идеей высокого призвания и вдохновлять своих воспитанников. В письме к А.Н.Голицыной святитель, убеждая ее организовать Детское миссионерское общество, так писал по этому поводу: «Ваша любовь к язычникам, которой, конечно, Вы сами вполне должны проникнуться, чтобы вдохновить ею Ваших будущих детей, других матерей и через них – их детей, не отнимет ничего от Вашей любви супружеской, а, напротив, если возможно, сделает ее полней…»[9]. Следовательно, преданность делу, искренняя увлеченность идеей воспитания должна быть главным мотивом педагогической деятельности. Поэтому в упоминаемом письме к И.А.Сенума владыка наставлял: «Любовь к делу – вот самое первое и важное, что требуется… Любовь сама собою разовьет перед Вами, из глубины Вашей души, целую систему действий, не тягостную для Вас и явно полезную для воспитанников, что прежде и больше всего будет мирить и сближать их с Вами»[10]. В этом смысле равноапостольный Николай руководствовался опытом православной традиции воспитания. Еще в древности, выражая ее суть, святитель Иоанн Златоуст указывал на решающую роль примера в деле воспитания и проповеди: «Что может быть несчастнее того учителя, ученики которого только тем и спасаются, что не смотрят на его жизнь?»[11]. При этом и сам Просветитель Японии всегда был для своих учеников примером в служении Богу и людям. Как свидетельствовал один из них: «Имя Преосвященного Николая в Японии пользуется громкою известностью не только между христианами разных исповеданий, но и между язычниками»[12]. Даже корреспондент англоязычной газеты «Japan Daily Mail» свидетельствовал в феврале 1890 г. о жизни и трудах равноапостольного: «…мы не можем найти более разительного примера личной жертвы на алтарь служения»[13].
Цель Церкви – возрастить всех до самостоятельности в меру возраста Христова
Однако личность педагога не должна становиться для воспитанников кумиром, абсолютным примером для подражания. Главная задача учителя, как считал равноапостольный Николай, – воспитание самостоятельных и полноценных личностей, умеющих пользоваться даром свободы. В этом смысле святой подчеркивал: «…это-то собственно и цель Церкви – возрастить всех до самостоятельности (в меру возраста Христова – значит, до высочайшей идеальной самостоятельности)»[14]. Как отмечал по этому поводу выдающийся православный педагог протопресвитер Василий Зеньковский: «Нет ничего неблагодарнее и вместе с тем внутренне-почетнее роли учителя. «Мне время тлеть — тебе цвести» — это может служить идеальным лозунгом в отношении к детям. Ребенок для того и подготавливается учителем, чтобы выйти из-под его руководства»[15]. Сам Просветитель Японии являлся примером подобного самоограничения, умаления наставника, которое призвано воспитать у подопечных чувство ответственности и нравственного долга перед истинными ценностями вместо безусловного подчинения их властному авторитету воспитателя.
Именно эти черты личности и служения святого явились определяющими в том «историческом парадоксе», связанном с первыми годами деятельности владыки, на который указывает О.В.Шаталов. Исследователь, вспоминая о поездке равноапостольного Николая в Россию в 1869 – 1871 гг., говорит, что «случилось невероятное». После двухлетнего отсутствия своего наставника, община новообращенных язычников в условиях гонений на христианство не только не распалась, но и приумножилась. А первый крещеный японец Павел Савабэ удалился на родину только по возвращении в Японию отца Николая, будучи вполне уверенным, что тот не покинул их навсегда[16]. Показательна история и другого воспитанника равноапостольного – ученого из Сэндая Араи Цунэносин, автора едва ли не первой на японском языке книги богословского содержания «Толкование на Православное исповедание», блистающей, по словам святителя Николая, «всеми цветами восточного красноречия и дышащей неподдельным чувством искренности и твердости убеждений». Вокруг Араи сложилось общество глубоко верующих людей различных возрастов и профессиональных занятий, которое даже провозгласило себя церковью. Когда же кем-то из католических священников был пущен слух, что равноапостольный Николай, оставив духовное звание, отправился гражданским чиновником на службу в Америку, то Араи, простодушно поверив в это, без средств и знания языка, обычным слугою отправился туда, чтобы отыскать своего духовного наставника и просить его вернуться в Японию[17].
Из означенных примеров видно, что главной целью воспитательской деятельности для равноапостольного Николая было создание у подопечных прочного нравственного стержня, привития любви к той идее и делу, которые он преподавал. Это позволяло святому успешно уходить от опасности воспитать преданность своей личности, вместо того, чтобы воспитать в учениках верность проповедуемым истинам.
Самое действительное лекарство против утомления – сознание долга
Важной чертой педагога, по мнению равноапостольного Николая, является и самоотверженность, вполне сопоставимая с монашеским подвигом самоотречения. Так, в записи от 22 июля (4 августа) 1904 г., он сообщал о прошении молодой учительницы Христины Хасуики постричь ее в монахини. Святой определил ей пять лет испытания. Запись заканчивается красноречивыми словами: «До тех же пор и жизнь учительницы – тоже монашеская жизнь»[18]. Также и А.Н. Голицыну Просветитель Японии предупреждал о трудностях педагогического призвания: «А трудности немалые. Начать с того, что Вам самой трудно будет удержать постоянство в Вашем решении, не ослабеть, не охладеть, не устать… утомление действительно… но против него самое действительное лекарство – сознание долга»[19]. То есть, для Просветителя Японии характер учительского труда осмыслялся как служение, что соответствует пониманию его в рамках церковной традиции[20]. Русский православный педагог и близкий знакомый равноапостольного Николая С.А. Рачинский сказал об этом так: «Нужен личный подвиг, бесконечно тяжкий, до смешного скромный – и потому великий»[21].
Самоотверженность воспитателя должна сочетаться и с полной самоотдачей делу, всецелой сосредоточенностью на его целях. «Нужна для учащего свобода от множества мелочных забот и хлопот, рвущих его внимание по клочкам и не позволяющих ему сосредоточиться на едином на потребу», – писал владыка в одном из отчетов[22]. Об этой же черте он говорил и в контексте своего архипастырского служения: «Я, когда посещаю церковь, как бы мала она ни была, на то время делаюсь всецело ее членом так, что для меня в это время других церквей, да и всего мира, как бы не существует…»[23].
Сначала полюби тех, кому хочешь рассказать о Христе, затем сделай так, чтобы они тебя полюбили, а потом говори им о Христе
При этом всякое участие педагога в жизни воспитанников, по мысли равноапостольного Николая, должно сопровождаться «теплым участием»[24]. Оно проявляется в «способности проникнуться нуждами ближнего, почувствовать радости и скорби ближних, точно свои»[25]. Примером в таком отношении к своим подопечным был сам святой. Вот как говорил о его доброй внимательности к подчиненным один из современников: «Слово искренней любви и полного сочувствия, благодушие и нравственное мужество пред самыми трудными жизненными обстоятельствами… такого гиганта духа, как преосвященный Николай, сразу ободрит страдальца, сразу уничтожит угнетенность духа, рассеет мрачные тучи на душе его»[26]. Конечно же, такое отношение к воспитанникам может вырасти лишь на доброй почве, если оно будет питаться «из неистощимого источника любви к Богу и возвышеннейшей любви к ближним»[27]. Равноапостольный Николай всегда помнил совет, данный ему святителем Иннокентием Аляскинским: «Сначала полюби тех, кому хочешь рассказать о Христе, затем сделай так, чтобы они тебя полюбили, а потом говори им о Христе»[28]. Несомненно, этот принцип токийский владыка применял и в своей педагогической деятельности. Как отмечают исследователи, внимание к конкретному человеку, личности, обращение не к массе, а как бы отдельно к каждому являлись характерными чертами владыки[29].
Слабость в воспитателе! Да что же может быть вреднее и даже глупее ее!
Но любовь к ученикам не должна превращаться в мнимую гуманность, связанную с неоправданной снисходительностью и даже лестью. По мнению владыки, она должна всегда сочетаться с «хладнокровным размышлением» и «решимостью поступать в указываемом сердцем и умом направлении», а также «авторитетностью сделать поступок правилом для других»[30]. «Еще важное и необходимое свойство в педагогике, – писал равноапостольный Николай, – твердость. Нет хуже и вреднее в деле воспитания слабости, проистекающей или из мнимой гуманности, или из лести к ученикам и желания приобрести их любовь, или из безучастности к ученикам и желания соблюдать лишь собственное спокойствие». «Слабость в воспитателе! Да что же может быть вреднее и даже глупее ее!» – с возмущением, наконец, акцентировал владыка[31]. Данное требование твердости является естественным для православной традиции воспитания, основанной на многовековом опыте. Так, еще святитель Иоанн Златоуст говорил, что снисходительность и кротость не везде полезны. Бывают случаи, когда нужна и строгость. Например, когда ученик ленив и упрям, нужно употребить против него и наказания, «чтобы возбудить его от лености»[32].
При этом твердость педагога обязательно должна основываться на конкретной и явной для всех справедливости. Владыка говорил, что обидеть юного воспитанника легко, но «нет такой обиды, которая бы отзывалась большим вредом для обидевшего, чем обида ребенку»[33]. Поэтому даже самая строгая, но действительная справедливость, растворенная теплым участием к воспитанникам, является вернейшим способом для педагога обрести авторитет. А он безусловно необходим воспитателю. Этот авторитет, основанный на любви и справедливости, поможет учителю стать для подопечных близким и достойным доверия человеком. Здесь он должен, по слову владыки, «истощить свою любовь к руководимым» и приобрести такую цену и влияние, чтобы последние «сами открывали ему свои нравственные язвины, а никак не скрывали их», накапливая «нравственную нечисть и немощь»[34].
Любовь учителя также проявляется в доброй озабоченности жизнью воспитанников. Безразличия здесь проявлять нельзя. Педагогу не следует опускать из виду даже самые мелкие проступки или изъяны в поведении учеников, поскольку «из мелких, едва заметных черт образуется характер, именно в учебное время и формирующийся»[35]. Хорошо выразил данную мысль равноапостольного Николая протопресвитер В.Зеньковский, когда писал о психологии учителя: «Педагог в сущности должен быть мелочно внимательным, ибо он не может небрежно относиться ни к чему: в каком-нибудь пустяке может проявиться существенная черта ученика… Основная добродетель педагога — это озабоченность»[36].
Что пройдет чрез лабораторию Вашего ума и сердца и будет ассимилировано с Вашим собственным образом мыслей и чувств, тут уже будет Ваше собственное, родное
Наконец, Просветитель Японии призывал всякого, кто решится ступить на стезю воспитательской деятельности, употребить максимум усилий для самообразования. «Самое важное заключается в общем развитии и образовании, которыми достаточно снабдила Вас Академия, – писал святой будущему ректору Токийской духовной семинарии, когда тот находился в России на обучении. – Ныне только – без ущерба Вашим текущим занятиям – обратите внимание на воспитательную часть. Соберите педагогические сочинения и перечитайте их… Прочитанное постарайтесь проверить на деле; т. е. побудьте во всех учебных заведениях, где только можно, можете быть, и везде вникните, как ведется дело воспитания»[37]. Однако восприятие чужых идей педагогом должно обязательно сочетаться с их творческим переосмыслением, приспособлением для конкретных задач и условий деятельности. При этом творческий процесс восприятия чужих идей будет в педагоге воспитывать необходимое чувство личной ответственности за совершаемое дело и побуждать к самостоятельности. Педагог должен переживать непосредственную связь со своим служением, как глубоко индивидуальным, как с собственным детищем, к которому он не может проявлять преступную невнимательность. Об этом владыка писал в упоминаемом нами письме к А.Н.Голицыной: «Могут быть слишком очевидные истины или факты, на которые, однако, Ваше внимание впервые будет обращено другими; через это Вы нисколько не становитесь в положение последующего чужим мыслям… Самостоятельность в деле – вот первейшее условие его прочности и жизненности; а затем: широко – направо и налево – спрашивайте мнения других и свободно слушайте их». И затем в конце письма подчеркивал: «Если из вышеозначенного что усвоите, то уже никак не считайте потом заимствованием, ибо что пройдет чрез лабораторию Вашего ума и сердца и будет ассимилировано с Вашим собственным образом мыслей и чувств, тут уже будет Ваше собственное, родное…»[38].
О действенности педагогических идей равноапостольного Николая, их практической значимости свидетельствуют плоды воспитательской работы лично Просветителя Японии и учрежденных им учебных заведений. Так, среди учеников святителя Николая были автор бестселлера «Гангстерская история Токая» Горо Амада и Такусабуро Горо, которого называли «вечным искателем» и который стал автором конституции императора Мейдзи. Обратился в Православие и студент Кентаро Ой, преуспевший со временем в политической карьере. Студент Кенсусе Андо, преподававший одно время в Петербургском университете, затем стал мэром Иокогамы. Нозому Накагава – губернатором Осаки, а Хичисабуро Хирао – министром просвещения. Все эти и многие другие студенты равноапостольного Николая были очень активны на японской политической арене в ту эпоху[39].
Таким образом, личность педагога в наследии равноапостольного Николая Японского непосредственно связана с самоотверженным служением Богу и обществу. Любовь к делу, осознание высоты призвания учителя являются необходимыми условиями правильной мотивации воспитателя. В то же время, особая ответственность за души детей, за формирование их нравственного облика, должна побуждать учителя гармонично сочетать любовь со строгостью и справедливостью по отношению к ученикам. Необходимой чертой педагога является и внимательность, соединенная с теплым участием в их жизни, радостях и трудностях.
Роман Савчук
16 февраля 2015 года
[1] Антоний, архиепископ Минский и Белорусский. Святой равноапостольный архиепископ Японский Николай // Богословские труды. Вып. 14. М.: Издательство Московской Патриархии, 1975. С. 32.
[2] Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 796. Оп. 151. Д. 1422а. Л. 272 об. – 273.
[3] Рынковой Иоанн, диакон. Духовное образование как одна из важнейших задач миссионерской деятельности святителя Николая Японского // Угрешский сборник. Труды преподавателей Николо-Угрешской православной духовной семинарии. Выпуск 3. М.: ООО «Издательство ПЕНАТЫ», 2013. С. 124–125.
[4] РГИА. Ф. 796. Оп. 167. Д. 2296. Л. 2 об.
[5] Иванова Г.Д. Жизнь и деятельность Николая Японского // Православие на Дальнем Востоке. Вып. 2. Памяти свт. Николая, Апостола Японии. СПб.: Изд. СПб. университета, 1996. С. 15.
[6] Хохлов А.Н. Роль Токийской духовной семинарии в подготовке переводчиков-японистов // Православие на Дальнем Востоке. Вып. 2… С. 67.
[7] Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 2. СПб.: Гиперион, 2004. С. 415.
[8] Ильин И.А. Русский учитель. URL: http://www.portal-slovo.ru/pedagogy/37930.php (дата обращения 29.12.2014).
[9] Николай Японский, святитель. Видна Божия воля просветить Японию: сб. писем / ред.-сост. Гуличкина Г.Г. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2009. С. 203.
[10] «Я здесь совершенно один русский...». Письма Ревельского епископа Николая (Касаткина) из Японии / Публикация и комментарий Р.К.Цуркана. СПб., 2002. С. 49-50.
[11] Иоанн Златоуст, святитель. Толкование на Евангелие от Матфея. Кн. 2. М.: Сибирская Благозвонница, 2010. С. 389.
[12] Сёдзи С. Как я стал христианином // Святитель Николай Японский в воспоминаниях современников / Сост. Г.Е. Бесстремянная. СТСЛ, 2012. С. 388.
[13] Прохоренко Ф. Русская духовная миссия в Японии и в Корее. Харьков, 1906. С. 37.
[14] Дневники святого Николая Японского… Т. 2. С. 308.
[15] Зеньковский В.В., протопресвитер. Психология учителя. http://www.orthedu.ru/site_news/876-10.html (дата обращения 30.12.2014).
[16] Шаталов О.В. Начальный этап деятельности Российской Духовной миссии в Японии: 1870 – 1875 гг. (Опыт исторической реконструкции на основе архивных материалов) // Православие на Дальнем Востоке. Вып. 2… С. 32 – 33.
[17] Шаталов О.В. Святитель Николай (Касаткин) в первый период деятельности Российской православной миссии в Японии (1861 – 1875) URL: http://krotov.info/history/19/1860/shatalo.html (дата обращения 01.01.2015).
[18] Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 5. СПб.: Гиперион, 2004. С. 121.
[19] Николай Японский, святитель. Видна Божия воля просветить Японию… С. 204, 208.
[20] Георгий (Шестун), игумен. Призвание учителя как духовный дар. URL: http://www.portal-slovo.ru/pedagogy/37899.php.
[21] Махонин С., протоиерей. Образ учителя как духовная проблема // Московские епархиальные ведомости. 2005. № 9 – 10. URL: http://vedomosti.meparh.ru/2005_9_10/8.htm. (дата обращения 01.01.2015).
[22] РГИА. Ф. 796. Оп. 151. Д. 1422а. Л. 274.
[23] Антоний, архиепископ Минский и Белорусский. Святой равноапостольный архиепископ Японский Николай… С. 34.
[24] «Я здесь совершенно один русский...». Письма Ревельского епископа Николая (Касаткина)… С. 50.
[25] Антоний, архиепископ Минский и Белорусский. Святой равноапостольный архиепископ Японский Николай… С. 29.
[26] Прохоренко Ф. Указ. соч. С. 38.
[27] Николай Японский, святитель. Видна Божия воля просветить Японию… С. 204.
[28] Филарет (Вахромеев), митрополит Минский и Слуцкий. Доклад на Епархиальном собрании Минской епархии 5 января 2012 г. URL: http://churchby.info/rus/788/ (дата обращения 01.01.2015).
[29] Гавриков А.А. Святитель Николай и его «Письма из Японии»: по страницам «Московских ведомостей». URL: http://ckitalets2000irkutsk.narod.ru/Nicolaj.htm (дата обращения 01.01.2015).
[30] Антоний, архиепископ Минский и Белорусский. Святой равноапостольный архиепископ Японский Николай… С. 29.
[31] «Я здесь совершенно один русский...». Письма Ревельского епископа Николая (Касаткина) из Японии… С. 50, 51.
[32] Иоанн Златоуст, святитель. Толкование на Евангелие от Иоанна. М.: Сибирская Благозвонница, 2010. С. 433.
[33] «Я здесь совершенно один русский...». Письма Ревельского епископа Николая (Касаткина) из Японии… С. 50.
[34] Там же. С. 46.
[35] Там же. С. 43.
[36] Зеньковский В.В., протопресвитер. Психология учителя…
[37] «Я здесь совершенно один русский...». Письма Ревельского епископа Николая (Касаткина) из Японии… С. 58.
[38] Николай Японский, святитель. Видна Божия воля просветить Японию… С. 212 – 213, 223 – 224.
[39] Прокл Ясуо Ушимару, протоиерей. Японское православие и культура периода «Мейдзи». URL: http://www.portal-credo.ru/site/?act=lib&id=1540 (дата обращения 20.01.2015).