Навечерие Рождества начинается не с подготовки подарков и не с приготовления салатов, а с чтения Великих, или Царских, часов
Богослужение Рождественского Сочельника 6 Января 2021
Сочельник – это, конечно же, елка, шары и гирлянды, пряничный домик на окошке, подготовка подарков… – и все это счастливое, детское, то, что делает праздник – Праздником. Но в первую очередь это завершение нашего пути к Рождеству Христову, того пути, который продолжался весь Рождественский пост. И чтобы не превратить елку и подарки в главный или вообще единственный смысл этого праздника, чтобы нам самим не забыть в уборке, готовке и праздничной суете, ради чего, собственно, мы так стараемся, – хорошо бы вспомнить о богослужении этого дня.
Навечерие Рождества начинается не с подготовки подарков и не с приготовления салатов, а с чтения Великих, или Царских, часов
А богослужение сегодня особенное. Навечерие Рождества в нашей Церкви начинается не с подготовки подарков и даже не с приготовления салатов, а с чтения Великих, или Царских, часов, а также с вечерни – тоже Великой, и потом – Литургии Василия Великого. Эти богослужения образно, ярко показывают смысл и значение Рождества Христова, готовят всех нас ко встрече с Новорожденным Спасителем.
Служба Царских часов совершается еще дважды в год: накануне Богоявления и утром в Страстную пятницу – особенные, священные, великие «времена и сроки» и Священной истории, и нашей жизни.
Царскими эти часы называются потому, что в Византии на этом богослужении присутствовал император:
«Перед особым кивотом со святой иконой Рождества Христова… ставится аналой, на котором полагается Святое Евангелие. Духовенство в священных облачениях, причт и чины Двора располагаются здесь же в ожидании царя. Появление его приветствуется многолетием. Царь целует святые иконы и становится подле трона. После этого начинается пение часов… Прочитавши тропарь, канонарх произносит: “Многолетно сотворит Бог богонареченное, боговенчанное и богособлюдаемое, державное и святое царство твое (или – ваше) на многа лета”»[1].
Сейчас во многих храмах на аналое устанавливают вертеп из еловых веток и цветов, который, как стены пещеры, осеняет икону Рождества Христова. Перед этим вертепом священники в белых одеждах, со свечами – почти как ангелы со звездами! – читают пророчества о Рождении Спасителя и снова и снова напоминают нам:
Ныне пророческое прорицание исполнитеся грядет!..[2]
Ныне – прямо сейчас, на этом зимнем рассвете Рождественского Сочельника.
И мы вместе с детьми можем прийти в это утро в храм и увидеть, как идет в Вифлеем
Мариам, чревоносящи безсеменное рождение,
почувствовать:
наста время Рождества,
понять, зачем рождается Христос: чтобы
прежде падший воскресити образ.
После часов служится Великая вечерня: поются рождественские стихиры, читаются восемь паремий – ветхозаветных пророчеств.
Это все невероятно важные, потрясающие слова, глубокие образы. Все это настоящая подготовка к Рождеству Христову, именно это, а не приготовление рождественского гуся или поросенка. Все это само по себе – образование и для детей, и для родителей. Такое участие в богослужении вообще и есть пресловутое «религиозное образование».
Но ведь часто бывает, что мы, может быть, и придем на службу, и настроение будет молитвенное, и впечатление грядущего праздника будет – но содержания этих текстов мы просто не услышим. Например, хор будет петь красиво, но неразборчиво, чтец будет читать слишком тихо, а священник – непонятно. К сожалению, такое случается. Приходится по обрывкам фраз угадывать содержание этого чтения… Что уж говорить о детях!
В общем, чтобы полно приобщиться к богослужению, хорошо вместе с детьми пойти в такой храм, где читают четко.
Еще вариант, в любом случае важный и работающий: давать читающим детям и самим брать книжки с текстами. Особенно хорошо, если в книге будет не только текст, но и объяснение, переводы. Такие книжки сейчас издаются и продаются[3].
Но бывает так, что прийти в храм на эту службу никак не получается. Малыши 2–3–5 лет могут просто не дать родителям помолиться. Да и не всегда полезно детей 7–10 лет приводить в храм на всю службу: вместо того, чтобы сосредоточиться на богослужении, такие дети будут в церковной лавке рисовать или читать книжки, пока родители будут… трясти на улице плачущего младенца. Впрочем, даже в таком режиме бывает все равно полезно прийти в храм, хоть как-то приобщиться общей молитве. Но тут надо иметь в виду: у нас еще впереди всенощная, ночная или утренняя Литургия самого праздника Рождества Христова. И когда в семье есть младенцы и младшие школьники, бывает неоправданной нагрузкой и для детей, и для родителей приходить в храм на все эти службы. И как обычно, как всегда – приходится выбирать что-то одно. И учитывать, что всем нам – и малышам, и подросткам, и папе, и беременно-кормящей маме – обязательно нужно выспаться накануне Рождественской Литургии.
Домашнее богослужение утром Сочельника
Если не получается прийти вместе с детьми в храм на часы, вечерню и Литургию, то все равно можно и хорошо этот день встретить молитвой. Особенной молитвой, которой наша Церковь предложила нам встречать Рождественский Сочельник. И чтением Священного Писания, которое также именно сегодня нам предложили святые отцы.
О том, как и зачем можно дома, вместе с детьми читать церковную службу, я уже писала. Здесь попробую рассказать о том, какие могут быть варианты – всего лишь варианты! – домашнего богослужения в Рождественский Сочельник.
Привлекать детей можно, мне кажется, тогда, когда старшему лет 8–9. И пока младшему участнику меньше 10, молиться немного, недолго.
Потом, со временем, когда дети подрастут, мы все, уже хорошо представляющие себе эту службу, уже привыкшие именно так встречать Сочельник, сможем активно и осознанно участвовать в церковном богослужении этого дня. Собственно, ради чего все и затевается.
Чтобы все это устроить, нужно не так много: зажечь свечку или лампадку перед иконами, может быть, и ладан. Приготовить текст службы – купить заранее или скачать в интернете по запросу «Текст службы навечерия Рождества Христова».
Начало обычное: начальные молитвы.
И потом читаем что-то из часов. Например, вместе с детьми призовем: «Вифлеем, приготовься, ясли, украшайтесь!»
Вифлееме, уготовися,
благоукраситеся, ясли,
вертепе, приими: Истина прииде.
Сень мимотече, и Бог человеком от Девы явися,
вообразився якоже мы и обожив плоть.
Тем Адам обновляется, со Евою зовуще:
на земли благоволение явися спасти род наш.
Все понятно, кроме «сень мимотече» – что-то вроде «тьма прошла». Старшие дети могут, чередуясь с родителями, сами читать вслух эти песнопения на нашей общей молитве.
Если мы собираемся читать недолго, можно сразу прочитать Евангелие третьего часа – Лк. 2: 1–20. Знакомое даже малышам – как Богородица спеленала и положила в ясли Новорожденного Сына, как ангел явился пастухам. Можно читать сразу на славянском, а можно в синодальном переводе – зависит от возраста детей. Можно заранее подготовить книжки с картинками о Рождестве, может быть – детскую Библию. И пока старшие дети слушают Евангелие, младшие могут разглядывать рисунки с этим же сюжетом. И это чтение Евангелия – уникальная возможность подготовить детей к празднику… на молитве.
Чтение из Евангелия о Рождестве Спасителя – уникальная возможность подготовить детей к празднику… на молитве
Так евангельские сюжеты поворачиваются в сторону молитвы, показывают, что все это – не только исторические события. Все описанное в Евангелии таинственным образом происходит действительно здесь и сейчас.
Этот момент можно подчеркнуть, сказать детям: днесь, то есть буквально сегодня, Дева идет к вертепу, чтобы там родить Отроча Младо, Превечного Бога:
Дева днесь Превечное Слово
в вертепе грядет родити неизреченно:
ликуй, вселенная, услышавши,
прослави со Ангелы и пастырьми
хотящаго явитися Отроча Младо, Превечнаго Бога.
Мне кажется, еще очень хорошо спеть или прочитать удивительную стихиру девятого часа, которая и по форме, и по содержанию напоминает антифон службы Великой пятницы:
Днесь раждается от Девы
рукою всю содержай тварь,
пеленами, якоже земен, повивается,
Иже существом неприкосновенен Бог.
В яслех возлежит
утвердивый Небеса словом в началех,
от сосцев млеком питается,
Иже в пустыни манну одождивый людем,
волхвы призывает Жених церковный,
дары сих приемлет Сын Девы.
Покланяемся Рождеству Твоему, Христе;
покланяемся Рождеству Твоему, Христе;
покланяемся Рождеству Твоему, Христе:
покажи нам и Божественная Твоя Богоявления.
В конце этого песнопения, когда говорим «поклоняемся», делаем все вместе поклоны.
И теперь снова можно почитать Евангелие: соединяем чтение шестого и девятого часа – Мф. 2: 1–12 и Мф. 2: 13–23. Про волхвов, звезду и царя Ирода. Это скорее всего снова очень знакомый детям сюжет, так что он будет понятен даже на славянском. Впрочем, если дети мало знакомы с церковной культурой, хорошо, мне кажется, сначала почитать все-таки в синодальном переводе, это уж точно лучше, чем ограничиваться пересказами из детских книжек.
На этом можно и закончить такую короткую, но все же – службу.
А можно почитать еще что-то из службы Великой вечерни. Или, наоборот: ничего из часов не читать, а только из вечерни. Или так: после часов отправить малышей играть, а если они в состоянии сами сидеть за столом – завтракать, а родители вместе со старшими детьми – с теми, кто активно хочет, – почитают еще что-то из Великой вечерни:
Приидите, возрадуемся Господеви!
Это правда радость, а не скучная нагрузка – молиться, слышать о Рождестве, открывать для себя все новые и новые стороны этого самого лучшего праздника детства.
Вот, например, вполне детский вопрос: что земля приносит в подарок Новорожденному? И об этом есть в песнопениях вечерни, и это все вполне и хорошо поймут и дети, и подростки:
Что Тебе принесем, Христе,
яко явился eси на земли
яко Человек нас ради?
Каяждо бо от Тебе бывших тварей благодарение Тебе приносит:
Ангели – пение; небеса – звезду;
волсви – дары; пастырие – чудо;
земля – вертеп; пустыня – ясли;
мы же – Матерь Деву.
Иже прежде век, Боже, помилуй нас.
Если молимся с малышами, можно прямо на молитве вместо каяждо произнести как каждая. А так все вполне понятно и на славянском, если читать четко.
Об Адаме и Еве, обо всей мировой истории и даже о монархии – все в этой службе:
Августу eдиноначальствующу на земли,
многоначалие человеков преста;
и Тебе вочеловечшуся от Чистыя,
многобожие идолов упразднися,
под eдинем царством мирским гради быша,
и во Eдино Владычество Божества языцы вероваша.
Написашася людие повелением кесаревым,
написахомся, вернии, Именем Божества,
Тебе, вочеловечшагося Бога нашего.
Велия Твоя милость, Господи, слава Тебе.
Август – первый римский император, который сосредоточил всю власть в одних – в своих – руках. И в его правление в мир пришел единственный истинный Владыка, истинный Царь. Все это можно объяснить детям до молитвы, прямо во время ее или… не объяснять совсем. Слова скажут сами за себя, лишь бы дети и мы сами услышали их. Чтобы были способны услышать – снова и снова скажу: читаем внятно, и читаем недолго, чтобы внимание не ослабевало. И читаем по очереди: один текст – папа, другой – мама, третий – ребенок 15 лет, четвертый – ребенок 13 лет, пятый – ребенок 10 лет…
Можно из службы вечерни прочитать всего одну стихиру, потом сесть на диван, на стулья, на кровати и почитать с детьми паремии на русском языке – просто как обычное чтение Писания, просто как мы вообще читаем, например, на ночь. Это не трудно. Это правда интересно. Что не понятно – объяснять, и когда дети явно устали, уже невнимательны – тут же закончить все это чтение.
Ветхозаветные чтения Великой вечерни Рождественского Сочельника таковы.
1) Первые строки Книги Бытия, рассказ о сотворении мира – Быт. 1: 1–13.
Христианский писатель митрополит Вениамин (Федченков) рассказывает, почему именно о сотворении мира мы читаем в Сочельник:
«И все это творит Слово, Которое ныне воплощается, умаляется. Лежит в вертепе… Холодная ночь… Солома яслей… Может быть, маленький жалкий светильничек. И это ТВОРЕЦ ВСЕЛЕННОЙ! Пришел возсоздавать все…»[4].
Можно снова дать детям в руки Библию с картинками, и пусть даже малыши слушают и смотрят иллюстрации. Если мы когда-нибудь с детьми занимались чтением Священного Писания, то такое чтение – повторение, закрепление пройденного и главное – «оживление» этого «пройденного».
2) Пророчество Валаама о звезде от Иакова – Чис. 24: 2; 5–9; 17–18.
3) Пророчество Михея о рождении князя Израильского в Вифлееме – Мих. 4: 6–7; 5: 2–4.
4) Пророчество Исаии об отрасли от корня Иессеева – Ис. 11: 1.
Об этом будет в ирмосах Рождеству: «Жезл из корене Иессеова и цвет от него, Христе…». Иессей – отец царя Давида, праотец Иисуса Христа. Иессей был родом из Вифлеема, и именно поэтому – можно сказать детям – Иосиф с Марией пошли в Вифлеем, ведь они были из рода Давидова.
Недетское, но… очень детское чтение: «будет волк жить вместе с ягненком, леопард ляжет рядом с козленком, теленок и лев станут вместе кормиться, и маленький мальчик их будет пасти».
5) Пророчество Варуха о Мессии – Вар. 3: 36–38; 4: 1–4.
6) Толкование видения Навуходоносора о колоссе на глиняных ногах – Дан. 2: 31–36; 44–45.
Тоже детское, потому что символическое, зашифрованное, загадочное. Если совсем по-хорошему, то можно заранее, используя новогодние каникулы, почитать с детьми эти сюжеты, предложить 5–7–10-летним детям нарисовать этого колосса. И теперь, на домашнем богослужении, дети встретят библейский рассказ узнаванием, радостью.
7) Пророчество Исаии о рождении Младенца, чье имя – Бог Крепкий – Ис. 9: 6–7.
8) Пророчество Исаии о рождении Сына от Девы – Ис. 7: 10–16; 8: 1–4; 8–10.
То самое место, которое когда-то читал один из семидесяти толковников-переводчиков, Симеон. Именно здесь он хотел заменить слово «дева» на «молодая женщина». Это эпичное:
се Дева во чреве приимет и родит Сына,
и нарекут имя Его Еммануил;
масло и мед имать снести.
Это потрясающее:
«С нами Бог, разумейте, языцы, и покаряйтеся… яко с нами Бог!»
Мне кажется, когда в таком домашнем богослужении участвуют маленькие дети, лучше прочитать только одну из этих паремий, можно выбрать две-три (по опыту, для детей хорошо первое чтение, четвертое и шестое). Все читаем сидя, на русском языке, только действительно знакомое – на славянском; малыши смотрят картинки в детской Библии. Для старших детей и для самих себя после каждого чтения смотрим тут же толкования. Например, отца Олега Стеняева[5].
Все это интересно, понятно, все это – даже в таком небывало сокращенном виде – приобщение к церковному богослужению дня, подлинное изучение Закона Божия, буквально погружение в него.
Это богослужение – в радость, ведь «ликуют ангелы вси на небеси, и радуются человецы днесь, играет же вся тварь»
Это правда не трудно – если не делать из молитвы тяжкую повинность. Это в радость – ведь ликуют ангелы вси на небеси, и радуются человецы днесь, играет же вся тварь. Если сокращаем, читаем буквально два тропаря из часов, Евангелие, две стихиры и три паремии, заканчиваем торжественным пением тропаря, кондака и величания Рождеству Христову – все это займет минут 40, не больше.
И эти полчаса, пусть час – уникальная возможность настроиться самим, настроить детей на рождественское ликование, увидеть всю красоту и глубину церковного богослужения. Это возможность узнать службу и всем сердцем полюбить ее. Нельзя полюбить то, с чем мы совсем не знакомы!
Хотя бы прочитать Евангелие о Рождестве Христовом и сразу спеть тропарь – это займет вообще минут десять, но это уже какое-никакое, а домашнее богослужение, служение Богу. И это самое логичное начало Рождественского Сочельника.
Примечания:
[1] Диаковский Е.П. Царские часы Рождества Христова и Богоявления. Киев, 1908. С. 11–12.
[2] Здесь и ниже тексты из службы Царских часов и Великой вечерни.
[3] Например, http://orthodoxy.org.ua/sites/default/files/attached/navecherie_rozhdestva_hristova_2015.pdf.
[4] Вениамин (Федченков), митрополит. Размышления о двунадесятых праздниках. Раздел «Предпраздненство Рождества Христова».
[5] Олег Стеняев, протоиерей. Рождественские паремии как связь времен и заветов // https://pravoslavie.ru/99900.html.
https://pravoslavie.ru/126815.html
Навечерие Рождества начинается не с подготовки подарков и не с приготовления салатов, а с чтения Великих, или Царских, часов
А богослужение сегодня особенное. Навечерие Рождества в нашей Церкви начинается не с подготовки подарков и даже не с приготовления салатов, а с чтения Великих, или Царских, часов, а также с вечерни – тоже Великой, и потом – Литургии Василия Великого. Эти богослужения образно, ярко показывают смысл и значение Рождества Христова, готовят всех нас ко встрече с Новорожденным Спасителем.
Служба Царских часов совершается еще дважды в год: накануне Богоявления и утром в Страстную пятницу – особенные, священные, великие «времена и сроки» и Священной истории, и нашей жизни.
Царскими эти часы называются потому, что в Византии на этом богослужении присутствовал император:
«Перед особым кивотом со святой иконой Рождества Христова… ставится аналой, на котором полагается Святое Евангелие. Духовенство в священных облачениях, причт и чины Двора располагаются здесь же в ожидании царя. Появление его приветствуется многолетием. Царь целует святые иконы и становится подле трона. После этого начинается пение часов… Прочитавши тропарь, канонарх произносит: “Многолетно сотворит Бог богонареченное, боговенчанное и богособлюдаемое, державное и святое царство твое (или – ваше) на многа лета”»[1].
Сейчас во многих храмах на аналое устанавливают вертеп из еловых веток и цветов, который, как стены пещеры, осеняет икону Рождества Христова. Перед этим вертепом священники в белых одеждах, со свечами – почти как ангелы со звездами! – читают пророчества о Рождении Спасителя и снова и снова напоминают нам:
Ныне пророческое прорицание исполнитеся грядет!..[2]
Ныне – прямо сейчас, на этом зимнем рассвете Рождественского Сочельника.
И мы вместе с детьми можем прийти в это утро в храм и увидеть, как идет в Вифлеем
Мариам, чревоносящи безсеменное рождение,
почувствовать:
наста время Рождества,
понять, зачем рождается Христос: чтобы
прежде падший воскресити образ.
После часов служится Великая вечерня: поются рождественские стихиры, читаются восемь паремий – ветхозаветных пророчеств.
Это все невероятно важные, потрясающие слова, глубокие образы. Все это настоящая подготовка к Рождеству Христову, именно это, а не приготовление рождественского гуся или поросенка. Все это само по себе – образование и для детей, и для родителей. Такое участие в богослужении вообще и есть пресловутое «религиозное образование».
Но ведь часто бывает, что мы, может быть, и придем на службу, и настроение будет молитвенное, и впечатление грядущего праздника будет – но содержания этих текстов мы просто не услышим. Например, хор будет петь красиво, но неразборчиво, чтец будет читать слишком тихо, а священник – непонятно. К сожалению, такое случается. Приходится по обрывкам фраз угадывать содержание этого чтения… Что уж говорить о детях!
В общем, чтобы полно приобщиться к богослужению, хорошо вместе с детьми пойти в такой храм, где читают четко.
Еще вариант, в любом случае важный и работающий: давать читающим детям и самим брать книжки с текстами. Особенно хорошо, если в книге будет не только текст, но и объяснение, переводы. Такие книжки сейчас издаются и продаются[3].
Но бывает так, что прийти в храм на эту службу никак не получается. Малыши 2–3–5 лет могут просто не дать родителям помолиться. Да и не всегда полезно детей 7–10 лет приводить в храм на всю службу: вместо того, чтобы сосредоточиться на богослужении, такие дети будут в церковной лавке рисовать или читать книжки, пока родители будут… трясти на улице плачущего младенца. Впрочем, даже в таком режиме бывает все равно полезно прийти в храм, хоть как-то приобщиться общей молитве. Но тут надо иметь в виду: у нас еще впереди всенощная, ночная или утренняя Литургия самого праздника Рождества Христова. И когда в семье есть младенцы и младшие школьники, бывает неоправданной нагрузкой и для детей, и для родителей приходить в храм на все эти службы. И как обычно, как всегда – приходится выбирать что-то одно. И учитывать, что всем нам – и малышам, и подросткам, и папе, и беременно-кормящей маме – обязательно нужно выспаться накануне Рождественской Литургии.
Домашнее богослужение утром Сочельника
Если не получается прийти вместе с детьми в храм на часы, вечерню и Литургию, то все равно можно и хорошо этот день встретить молитвой. Особенной молитвой, которой наша Церковь предложила нам встречать Рождественский Сочельник. И чтением Священного Писания, которое также именно сегодня нам предложили святые отцы.
О том, как и зачем можно дома, вместе с детьми читать церковную службу, я уже писала. Здесь попробую рассказать о том, какие могут быть варианты – всего лишь варианты! – домашнего богослужения в Рождественский Сочельник.
Привлекать детей можно, мне кажется, тогда, когда старшему лет 8–9. И пока младшему участнику меньше 10, молиться немного, недолго.
Потом, со временем, когда дети подрастут, мы все, уже хорошо представляющие себе эту службу, уже привыкшие именно так встречать Сочельник, сможем активно и осознанно участвовать в церковном богослужении этого дня. Собственно, ради чего все и затевается.
Чтобы все это устроить, нужно не так много: зажечь свечку или лампадку перед иконами, может быть, и ладан. Приготовить текст службы – купить заранее или скачать в интернете по запросу «Текст службы навечерия Рождества Христова».
Начало обычное: начальные молитвы.
И потом читаем что-то из часов. Например, вместе с детьми призовем: «Вифлеем, приготовься, ясли, украшайтесь!»
Вифлееме, уготовися,
благоукраситеся, ясли,
вертепе, приими: Истина прииде.
Сень мимотече, и Бог человеком от Девы явися,
вообразився якоже мы и обожив плоть.
Тем Адам обновляется, со Евою зовуще:
на земли благоволение явися спасти род наш.
Все понятно, кроме «сень мимотече» – что-то вроде «тьма прошла». Старшие дети могут, чередуясь с родителями, сами читать вслух эти песнопения на нашей общей молитве.
Если мы собираемся читать недолго, можно сразу прочитать Евангелие третьего часа – Лк. 2: 1–20. Знакомое даже малышам – как Богородица спеленала и положила в ясли Новорожденного Сына, как ангел явился пастухам. Можно читать сразу на славянском, а можно в синодальном переводе – зависит от возраста детей. Можно заранее подготовить книжки с картинками о Рождестве, может быть – детскую Библию. И пока старшие дети слушают Евангелие, младшие могут разглядывать рисунки с этим же сюжетом. И это чтение Евангелия – уникальная возможность подготовить детей к празднику… на молитве.
Чтение из Евангелия о Рождестве Спасителя – уникальная возможность подготовить детей к празднику… на молитве
Так евангельские сюжеты поворачиваются в сторону молитвы, показывают, что все это – не только исторические события. Все описанное в Евангелии таинственным образом происходит действительно здесь и сейчас.
Этот момент можно подчеркнуть, сказать детям: днесь, то есть буквально сегодня, Дева идет к вертепу, чтобы там родить Отроча Младо, Превечного Бога:
Дева днесь Превечное Слово
в вертепе грядет родити неизреченно:
ликуй, вселенная, услышавши,
прослави со Ангелы и пастырьми
хотящаго явитися Отроча Младо, Превечнаго Бога.
Мне кажется, еще очень хорошо спеть или прочитать удивительную стихиру девятого часа, которая и по форме, и по содержанию напоминает антифон службы Великой пятницы:
Днесь раждается от Девы
рукою всю содержай тварь,
пеленами, якоже земен, повивается,
Иже существом неприкосновенен Бог.
В яслех возлежит
утвердивый Небеса словом в началех,
от сосцев млеком питается,
Иже в пустыни манну одождивый людем,
волхвы призывает Жених церковный,
дары сих приемлет Сын Девы.
Покланяемся Рождеству Твоему, Христе;
покланяемся Рождеству Твоему, Христе;
покланяемся Рождеству Твоему, Христе:
покажи нам и Божественная Твоя Богоявления.
В конце этого песнопения, когда говорим «поклоняемся», делаем все вместе поклоны.
И теперь снова можно почитать Евангелие: соединяем чтение шестого и девятого часа – Мф. 2: 1–12 и Мф. 2: 13–23. Про волхвов, звезду и царя Ирода. Это скорее всего снова очень знакомый детям сюжет, так что он будет понятен даже на славянском. Впрочем, если дети мало знакомы с церковной культурой, хорошо, мне кажется, сначала почитать все-таки в синодальном переводе, это уж точно лучше, чем ограничиваться пересказами из детских книжек.
На этом можно и закончить такую короткую, но все же – службу.
А можно почитать еще что-то из службы Великой вечерни. Или, наоборот: ничего из часов не читать, а только из вечерни. Или так: после часов отправить малышей играть, а если они в состоянии сами сидеть за столом – завтракать, а родители вместе со старшими детьми – с теми, кто активно хочет, – почитают еще что-то из Великой вечерни:
Приидите, возрадуемся Господеви!
Это правда радость, а не скучная нагрузка – молиться, слышать о Рождестве, открывать для себя все новые и новые стороны этого самого лучшего праздника детства.
Вот, например, вполне детский вопрос: что земля приносит в подарок Новорожденному? И об этом есть в песнопениях вечерни, и это все вполне и хорошо поймут и дети, и подростки:
Что Тебе принесем, Христе,
яко явился eси на земли
яко Человек нас ради?
Каяждо бо от Тебе бывших тварей благодарение Тебе приносит:
Ангели – пение; небеса – звезду;
волсви – дары; пастырие – чудо;
земля – вертеп; пустыня – ясли;
мы же – Матерь Деву.
Иже прежде век, Боже, помилуй нас.
Если молимся с малышами, можно прямо на молитве вместо каяждо произнести как каждая. А так все вполне понятно и на славянском, если читать четко.
Об Адаме и Еве, обо всей мировой истории и даже о монархии – все в этой службе:
Августу eдиноначальствующу на земли,
многоначалие человеков преста;
и Тебе вочеловечшуся от Чистыя,
многобожие идолов упразднися,
под eдинем царством мирским гради быша,
и во Eдино Владычество Божества языцы вероваша.
Написашася людие повелением кесаревым,
написахомся, вернии, Именем Божества,
Тебе, вочеловечшагося Бога нашего.
Велия Твоя милость, Господи, слава Тебе.
Август – первый римский император, который сосредоточил всю власть в одних – в своих – руках. И в его правление в мир пришел единственный истинный Владыка, истинный Царь. Все это можно объяснить детям до молитвы, прямо во время ее или… не объяснять совсем. Слова скажут сами за себя, лишь бы дети и мы сами услышали их. Чтобы были способны услышать – снова и снова скажу: читаем внятно, и читаем недолго, чтобы внимание не ослабевало. И читаем по очереди: один текст – папа, другой – мама, третий – ребенок 15 лет, четвертый – ребенок 13 лет, пятый – ребенок 10 лет…
Можно из службы вечерни прочитать всего одну стихиру, потом сесть на диван, на стулья, на кровати и почитать с детьми паремии на русском языке – просто как обычное чтение Писания, просто как мы вообще читаем, например, на ночь. Это не трудно. Это правда интересно. Что не понятно – объяснять, и когда дети явно устали, уже невнимательны – тут же закончить все это чтение.
Ветхозаветные чтения Великой вечерни Рождественского Сочельника таковы.
1) Первые строки Книги Бытия, рассказ о сотворении мира – Быт. 1: 1–13.
Христианский писатель митрополит Вениамин (Федченков) рассказывает, почему именно о сотворении мира мы читаем в Сочельник:
«И все это творит Слово, Которое ныне воплощается, умаляется. Лежит в вертепе… Холодная ночь… Солома яслей… Может быть, маленький жалкий светильничек. И это ТВОРЕЦ ВСЕЛЕННОЙ! Пришел возсоздавать все…»[4].
Можно снова дать детям в руки Библию с картинками, и пусть даже малыши слушают и смотрят иллюстрации. Если мы когда-нибудь с детьми занимались чтением Священного Писания, то такое чтение – повторение, закрепление пройденного и главное – «оживление» этого «пройденного».
2) Пророчество Валаама о звезде от Иакова – Чис. 24: 2; 5–9; 17–18.
3) Пророчество Михея о рождении князя Израильского в Вифлееме – Мих. 4: 6–7; 5: 2–4.
4) Пророчество Исаии об отрасли от корня Иессеева – Ис. 11: 1.
Об этом будет в ирмосах Рождеству: «Жезл из корене Иессеова и цвет от него, Христе…». Иессей – отец царя Давида, праотец Иисуса Христа. Иессей был родом из Вифлеема, и именно поэтому – можно сказать детям – Иосиф с Марией пошли в Вифлеем, ведь они были из рода Давидова.
Недетское, но… очень детское чтение: «будет волк жить вместе с ягненком, леопард ляжет рядом с козленком, теленок и лев станут вместе кормиться, и маленький мальчик их будет пасти».
5) Пророчество Варуха о Мессии – Вар. 3: 36–38; 4: 1–4.
6) Толкование видения Навуходоносора о колоссе на глиняных ногах – Дан. 2: 31–36; 44–45.
Тоже детское, потому что символическое, зашифрованное, загадочное. Если совсем по-хорошему, то можно заранее, используя новогодние каникулы, почитать с детьми эти сюжеты, предложить 5–7–10-летним детям нарисовать этого колосса. И теперь, на домашнем богослужении, дети встретят библейский рассказ узнаванием, радостью.
7) Пророчество Исаии о рождении Младенца, чье имя – Бог Крепкий – Ис. 9: 6–7.
8) Пророчество Исаии о рождении Сына от Девы – Ис. 7: 10–16; 8: 1–4; 8–10.
То самое место, которое когда-то читал один из семидесяти толковников-переводчиков, Симеон. Именно здесь он хотел заменить слово «дева» на «молодая женщина». Это эпичное:
се Дева во чреве приимет и родит Сына,
и нарекут имя Его Еммануил;
масло и мед имать снести.
Это потрясающее:
«С нами Бог, разумейте, языцы, и покаряйтеся… яко с нами Бог!»
Мне кажется, когда в таком домашнем богослужении участвуют маленькие дети, лучше прочитать только одну из этих паремий, можно выбрать две-три (по опыту, для детей хорошо первое чтение, четвертое и шестое). Все читаем сидя, на русском языке, только действительно знакомое – на славянском; малыши смотрят картинки в детской Библии. Для старших детей и для самих себя после каждого чтения смотрим тут же толкования. Например, отца Олега Стеняева[5].
Все это интересно, понятно, все это – даже в таком небывало сокращенном виде – приобщение к церковному богослужению дня, подлинное изучение Закона Божия, буквально погружение в него.
Это богослужение – в радость, ведь «ликуют ангелы вси на небеси, и радуются человецы днесь, играет же вся тварь»
Это правда не трудно – если не делать из молитвы тяжкую повинность. Это в радость – ведь ликуют ангелы вси на небеси, и радуются человецы днесь, играет же вся тварь. Если сокращаем, читаем буквально два тропаря из часов, Евангелие, две стихиры и три паремии, заканчиваем торжественным пением тропаря, кондака и величания Рождеству Христову – все это займет минут 40, не больше.
И эти полчаса, пусть час – уникальная возможность настроиться самим, настроить детей на рождественское ликование, увидеть всю красоту и глубину церковного богослужения. Это возможность узнать службу и всем сердцем полюбить ее. Нельзя полюбить то, с чем мы совсем не знакомы!
Хотя бы прочитать Евангелие о Рождестве Христовом и сразу спеть тропарь – это займет вообще минут десять, но это уже какое-никакое, а домашнее богослужение, служение Богу. И это самое логичное начало Рождественского Сочельника.
Примечания:
[1] Диаковский Е.П. Царские часы Рождества Христова и Богоявления. Киев, 1908. С. 11–12.
[2] Здесь и ниже тексты из службы Царских часов и Великой вечерни.
[3] Например, http://orthodoxy.org.ua/sites/default/files/attached/navecherie_rozhdestva_hristova_2015.pdf.
[4] Вениамин (Федченков), митрополит. Размышления о двунадесятых праздниках. Раздел «Предпраздненство Рождества Христова».
[5] Олег Стеняев, протоиерей. Рождественские паремии как связь времен и заветов // https://pravoslavie.ru/99900.html.
https://pravoslavie.ru/126815.html
Рождественский сочельник – предпразднество, последний день поста перед Рождеством и Святками. Православная Церковь отмечает Рождество Христово 7 января, а Рождественский сочельник приходится на 6 января.
О Рождественском сочельнике 6 Января 2021
Тропарь предпразднства, глас 4
Написовашеся иногда со старцем Иосифом,/ яко от семене Давидова,/ в Вифлееме Мариам,/ чревоносящи безсеменное Рождение./ Наста же время рождества,/ и место ни единоже бе обиталищу,/ но якоже красная палата/ вертеп Царице показашеся.// Христос раждается прежде падший воскресити образ.
Кондак предпразднства, глас 3
Дева днесь превечное Слово/ в вертепе грядет родити неизреченно:/ ликуй, вселенная, услышавши,/ прослави со Ангелы и пастырьми/ хотящаго явитися// Отроча Младо, Превечнаго Бога.
Собственно говоря, сочельник — это не совсем праздник. Церковное название этого дня: «предпразднество Рождества Христова». Получается, что сочельник предваряет один из главных христианских праздников, служит, образно говоря, дверью в празднование Рождества Христова.
В Рождественский сочельник пост отличается особой строгостью, но в то же время день этот наполнен радостным ожиданием великого события. В этот день было принято готовить сочиво – постное блюдо из пшеницы (или других зерен) с медом, отсюда и название «сочельник». Богослужебное название сочельника – навечерие. Из всех двунадесятых, т.е. важнейших после Пасхи двенадцати православных праздников только два предваряются сочельником – Рождество и Крещение, что подчеркивает их особую значимость.
Служба Рождественского сочельника длиннее, чем обычная, и торжественнее: Великие, то есть особым образом совершаемые лишь три раза в год (в Рождественский и Крещенский сочельники и в Великую Пятницу) часы, состоящие из псалмов, молитв и чтения Евангелия, Литургия и вечерни, которая перенесена в этот день с вечера на первую половину дня. После Литургии на середину храма выносится свеча, и священники поют перед ней тропарь Рождества. Эта свеча символизируют Вифлеемскую звезду, которая возвестила миру, что родился Христос (именно до этого момента многие верующие отказываются в сочельник от пищи вообще).
Все это – специально выделенное в церковном календаре предпразднество, необычная служба, даже традиция особенным образом поститься – помогает приблизиться к пониманию того, что произошло в следующую за этим днем ночь две тысячи лет назад. Всемогущий Господь, Которого никто и никогда не видел, пришел на землю и явил Себя человечеству во плоти, стал на одну ступеньку с человеком, чтобы дать возможность человеку прийти к Богу…
В ночь с 6 на 7 января большинство православных верующих отправляются уже на Рождественское праздничное богослужение, чтобы соприкоснуться со всеобщей радостью, пришедшей в мир вместе со Спасителем.
Существует много разных традиций празднования сочельника. В некоторых местностях уже с вечера начинают поздравлять друзей и знакомых с Рождеством Христовым, в других местах этот день проводят в кругу семьи за особой трапезой с кутьей или сочивом. Главное — выделить день, предшествующий великому христианскому празднику, подготовиться к радостному событию воспоминания Рождения Богочеловека Христа. В сочельник, как и в сам день Рождества Христова желательно подготовиться к причащению Святых Христовых Таин, заранее исповедаться и, если священник благословит причаститься, соединиться со Христом, причастившись Его Божественных Тела и Крови.
Сочельником также называют день, предшествующий празднику Богоявления — Крещения Господня. Время между Рождеством Христовым и навечерием Богоявления — крещенским сочельником называют святками. В эти дни нет поста, в храмах поются рождественские песнопения а христиане поздравляют друг друга с радостным событием прихода в мир Спасителя — Рождеством Христовым.
Написовашеся иногда со старцем Иосифом,/ яко от семене Давидова,/ в Вифлееме Мариам,/ чревоносящи безсеменное Рождение./ Наста же время рождества,/ и место ни единоже бе обиталищу,/ но якоже красная палата/ вертеп Царице показашеся.// Христос раждается прежде падший воскресити образ.
Кондак предпразднства, глас 3
Дева днесь превечное Слово/ в вертепе грядет родити неизреченно:/ ликуй, вселенная, услышавши,/ прослави со Ангелы и пастырьми/ хотящаго явитися// Отроча Младо, Превечнаго Бога.
Собственно говоря, сочельник — это не совсем праздник. Церковное название этого дня: «предпразднество Рождества Христова». Получается, что сочельник предваряет один из главных христианских праздников, служит, образно говоря, дверью в празднование Рождества Христова.
В Рождественский сочельник пост отличается особой строгостью, но в то же время день этот наполнен радостным ожиданием великого события. В этот день было принято готовить сочиво – постное блюдо из пшеницы (или других зерен) с медом, отсюда и название «сочельник». Богослужебное название сочельника – навечерие. Из всех двунадесятых, т.е. важнейших после Пасхи двенадцати православных праздников только два предваряются сочельником – Рождество и Крещение, что подчеркивает их особую значимость.
Служба Рождественского сочельника длиннее, чем обычная, и торжественнее: Великие, то есть особым образом совершаемые лишь три раза в год (в Рождественский и Крещенский сочельники и в Великую Пятницу) часы, состоящие из псалмов, молитв и чтения Евангелия, Литургия и вечерни, которая перенесена в этот день с вечера на первую половину дня. После Литургии на середину храма выносится свеча, и священники поют перед ней тропарь Рождества. Эта свеча символизируют Вифлеемскую звезду, которая возвестила миру, что родился Христос (именно до этого момента многие верующие отказываются в сочельник от пищи вообще).
Все это – специально выделенное в церковном календаре предпразднество, необычная служба, даже традиция особенным образом поститься – помогает приблизиться к пониманию того, что произошло в следующую за этим днем ночь две тысячи лет назад. Всемогущий Господь, Которого никто и никогда не видел, пришел на землю и явил Себя человечеству во плоти, стал на одну ступеньку с человеком, чтобы дать возможность человеку прийти к Богу…
В ночь с 6 на 7 января большинство православных верующих отправляются уже на Рождественское праздничное богослужение, чтобы соприкоснуться со всеобщей радостью, пришедшей в мир вместе со Спасителем.
Существует много разных традиций празднования сочельника. В некоторых местностях уже с вечера начинают поздравлять друзей и знакомых с Рождеством Христовым, в других местах этот день проводят в кругу семьи за особой трапезой с кутьей или сочивом. Главное — выделить день, предшествующий великому христианскому празднику, подготовиться к радостному событию воспоминания Рождения Богочеловека Христа. В сочельник, как и в сам день Рождества Христова желательно подготовиться к причащению Святых Христовых Таин, заранее исповедаться и, если священник благословит причаститься, соединиться со Христом, причастившись Его Божественных Тела и Крови.
Сочельником также называют день, предшествующий празднику Богоявления — Крещения Господня. Время между Рождеством Христовым и навечерием Богоявления — крещенским сочельником называют святками. В эти дни нет поста, в храмах поются рождественские песнопения а христиане поздравляют друг друга с радостным событием прихода в мир Спасителя — Рождеством Христовым.
Слово, сказанное 22 декабря 1908 года в Москве в церкви Епархиальнаго дома на панихиде, совершенной митрополитом Владимиром в сослужении пяти епископов
БОЖИЕ ДИТЯ. Памяти отца Иоанна Кронштадтского 2 Января 2021
И умер он, и похоронен в гробница отцов своих, и вся Иудея и Иерусалим оплакали Иосию... (2 Пар. 35, 24)
Умер батюшка отец Иоанн Кронштадтский. Свершилось над ним таинство смерти, смежил он земныя утрудившияся очи. Он, всю жизнь устремлявший взоры очей своих и взоры других к Свету Вечному, и ныне предстоит Ему, скончав течение.
Ждали все, и уже давно, ждали его смерти. О ней напоминала его уже перешедшая за псаломский предел старость; о ней говорила его тяжелая и мучительная болезнь.
Но Промысл Божий, в судьбах и намерениях неисповедимых, сохранил его жизнь до уреченного времени. Не умер он во время русско-японской войны, – а ведь был тогда болен к смерти и тогда уже указал себе могилу. Не умер он в годину разгара русской смрадной смуты, устами прогрессивных писателей и их пером обливавшей грязью почившего праведника. Не умер он и во дни самого ожесточенного похода на его честь и самых отвратительных попыток унизить и опозорить его имя и на сцене, и в печати, и в мерзких картинах, хотя разболелся и в это время опять смертельно. Бог Свое творит! Умер отец Иоанн в переживаемые нами дни, для чего – Господь это потом укажет!
И хотя, повторяем, все были в ожидании его смерти, однако, когда год назад, в последний раз принявши святые Тайны Христовы, возлег он на одр свой и тихо отошел к отцам своим в мире, препитан в старости добрей; когда догорела эта лампада, когда погасла эта свеча Божия, – общее чувство несказанной горести охватило все сердца. Точно каждый потерял близкого, родного человека, точно каждый понес личное невознаградимое лишение! Не было уголка и ни одного самаго малаго поселения на русской земле, где весть о смерти всероссийского пастыря и молитвенника не встречена была слезами горести и молитвы.
Плачь, Россия! Болезнуй, осиротелая! К кому придут за молитвой и словом утешения бесчисленные страдальцы? К кому будут писать и посылать умоляющие письма и телеграммы? У кого будут искать чудодейственной молитвы? Плачь, Россия! Скорби словами плача Давидова: Краса твоя, Израиль, пала на высотах твоих.... О, не рассказывайте об этом у врагов в Гефе, не возвещайте о том на улицах Аскалона, чтобы не радовались враги, сыны и дочери филистимлян, чтобы не торжествовали дочери неверных! (2 Цар. 1, 19-20).
И вспоминается давно минувшая скорбь народа израильского, уже и в то время греховного, но еще окончательно не отверженного Богом, – скорбь о благочестивом царе Иосии. В годину полного забвения народом веры отцов, в годину наглого торжества иноверия и язычества, когда забыт был храм и оставлен закон Бога, явился этот кроткий и благочестивый царь среди своего народа. Неустанно старался он восстановить истинное богопочитание и дожил до радости, что народ, забывший о Пасхе, праздновал ее весь, во всем своем составе, во всех городах и селениях с торжеством он праздновал Пасху Господню, и по всей земле слушал забытые слова закона Господня. И умер он, – говорит о нем Библия, – и похоронен в гробницах отцов своих. И вся Иудея и Иерусалим оплакали Иосию. Оплакал его и Иеремия в песни плачевной, и говорили все певцы и певицы об Иосии в плачевных песнях своих и передали их в употребление у Израиля...
О, достойно и праведно всем певцам России и всем служителям слова возгласить скорбные речи и всенародный плач принести ко гробу усопшего пастыря! Он сошел, как дождь на скошенный луг, как капли, орошающие сухую землю. И кланялись ему цари, и все народы знали о нем. Был он милосерд к нищему и убогому, и души убогих спасал... И будет жить, и будут молиться о нем непрестанно, всякий день благословлять его. Будет имя его благословенно; доколе пребывает солнце, будет передаваться имя его. Плоды его посева будут волноваться, как тучные колосья в поле, как лес на Ливане, и в городах размножатся люди, как трава не земле! (Пс. 71, 6–16).
Буди, буди пророчество это на русской земле!
Да, он сошел, как дождь на скошенный луг... Ко времени было явление его. Он пережил в долгую жизнь свою два страшные натиска, два вражьи нападения на все святыни веры и отечества: одно – во дни молодости и полноты сил, в шестидесятых и семидесятых годах минувшего столетия, другое – во дни своей угасающей старости, гораздо более яростное и кипящее срамотами ада и диавола, в памятные всем нам последние пережитые годы. Падала вера; хулы возводились на Церковь; не только народ, – пастыри и представители Церкви изменяли под влиянием страха перед злобой врага или в каком-то больном увлечении заветам и уставам Церкви православной; колебались все устои жизни; дрожал престол Царский; совершались кровавые преступления до попыток цареубийства включительно; никакие спешные реформы жизни, следовавшие одна за другою, не приносили успокоения; лилась кровь верных слуг Царя, хранивших долг любви, чести и присяги; гремели выстрелы и бомбы кровожадных и осатанелых слуг революции при одобрении и руководительстве все заполнившей наглой «прогрессивной» печати и представителей господствующих политических «прогрессивных» партий; множество людей потеряло всякое уважение и к вере, и к самым обычным, доступным и святым даже для дикарей правилам нравственности... Но стоял и светил, все разгораясь большим и большим светом, как маяк в Кронштадте, спасительный для обуреваемых, дорогой и незабвенный отец Иоанн. Его живая вера, дар его чудес, его несказанная благотворительность, его неописуемый труд целодневный и целонощный, его неутомимые поездки, дивные службы, его поучения словом живым и печатным, его обаятельные нравственные качества простоты, красоты, незлобия, глубокаго смиренномудрия, нестяжательности, милосердия, – все это влекло к нему сердца, и нет возможности исчислить всех тех, которые избегли коварных сетей диавола только потому, что через отца Иоанна уловлены были во всемирноцерковные мрежи Христовы для вечного спасения!
Горделивые успехи знания, поднимающегося на разум Божий; политические дерзкие заговоры и замыслы, покоящиеся на началах внехристианских и внецерковных; общественные движения, не освященные духом Христовым, – все эти волны, пенящиеся нечистотами своими, не могли сдвинуть с места ярко горящего светильника. Знал его русский народ. Знал, – по словам Царя своего, – «кто он и что он». Знали его и Цари русские. Умирая, незабвенный и истинно народный Царь-Праведник Александр Третий ему, отцу Иоанну, поведал предсмертные помышления, с ним молился и при нем отдал последний вздох свой... И далеко по России, и далеко за пределами ея известно стало имя красы нашего священства. И являлся он живым примером, живым показателем и свидетелем духовной силы и жизни, и действенности православной Церкви, которая воспитала в недрах своих под кровом благодатной помощи свыше такого великого пастыря.
Знаем мы, в природе физической не может быть такого явления, чтобы посредине огромной тысячеверстной низины и болота, без всякой связи с горными хребтами, стояла высочайшая в мире гора. Высочайшие горы окружены горами меньшими, но все же горами. Высочайшие горы выступают обыкновенно в целом сонме гор... Закон этот имеет силу и в духовном мире. И мы посему видели наглядно всю лживость тех обвинений на русскую Церковь, которые находили в ней и в ее служителях одну низину и болото с грязью. Если есть такой пастырь, как отец Иоанн Кронштадтский, такой подвижник, такой муж, о коем народная вера давно изрекла свой приговор, что житие его славно и успение будет со святыми, то значит, около него были и есть подобящиеся ему мужи, значит, не пустынна и небезплодна, не мертва и не безжизненна Русская Православная Церковь! И праздновали русские православные люди, говоря образно, свою Пасху, и читали они невозбранно слово Божественного закона, как Израиль во дни Иосии.
Русские «семеи», ругатели, отозвались хулами в печати[1] на смерть отца Иоанна и заявили, что они знали двух отцов Иоаннов, одного – прежнего, скромного «благотворителя», другого – позднейшего, «политика и политикана», обличителя, грозного проповедника, который будто бы не ясно и сам разумел те вопросы, о которых говорил[2]. Да, ему не хотят простить того, что он бичевал Льва Толстого в пору, когда граф, убаюкивая власть словами мира и непротивления злу, подготовлял русскую кровавую революцию и воспитывал своими писаниями будущих убийц и бомбометателей. Ему не хотят простить того, что он открыто высказался против последнего «освободительного движения», стал за православие, попираемое врагами, за царскую и за всякую другую власть, уже приговоренную к упразднению, за русский народ, отдаваемый в жертву и на растерзание отвратительнейшего по лицемерию и жалобам на «угнетенность» инородческого заговора. Ему не хотят забыть и простить того, что он мужественно отказался от сочувствия кишиневским евреям, когда узнал о настоящей подкладке и иудиных целях на весь мир кричавших иудеев. Не хотят простить и забыть того, что он открыто заявлял о своем сочувствии к неожиданно для врагов России и ее изменников возникшему и сорганизовавшемуся патриотическому русскому движению, что он призывал Божие благословение на патриотические союзы и содружества и сам состоял даже, как и у нас в любимой им и любящей его Москве, их членом... Ему не хотят простить громкого и сильного слова осуждения всей грязи, преступности, лицемерию, безверию и кровожадности русской революции, метавшей бомбы, проливавшей кровь, убивавшей тысячи жертв и все время вопившей об отмене смертной казни... для убийц и палачей, называемых слугами «освободительного движения». Бог судил отцу Иоанну дожить до дней этой революции, чтобы теперь и из-за могилы его на ней лежала печать его осуждающего слова и проклятия крамоле и предательству. Бог судил отцу Иоанну приять венец исповедничества и мученичества, брани и поношения, клеветы и гонений от деятелей и представителей этого не русского революционно-освободительного движения, чтобы ни для кого и навсегда не оставалось и тени сомнения в том, что между отцом Иоанном и лицемерными пособниками и творцами русской революции, готовыми ссылаться в свое оправдение и для достижения преступных целей на все авторитеты мира, поднявшими даже иконы и церковныя хоругви под водительством переодетого в священные ризы крамольника, — не было и нет ничего общего. Нет, и в борьбе с революцией последнего времени это был все тот же, а не другой, не подмененный отец Иоанн Кронштадтский. Ту же он возвещал веру, ту же внушал он любовь к Царю, как и во дни былые, так же он осуждал пороки, как и прежде, только голос его стал еще громче, только дерзновение его стало еще сильнее, только власть неземная, власть духа и слова у него возросла, созрела и окрепла, только подвиг его стал еще виднее. Так и подобало ему сотворить во дни старости! И если бы наша революция имела за собой только одно это преступление, запятнала себя одною только этою низостью, то есть только гонением на отца Иоанна, желанием уничтожить и загрязнить его честь, опорочить и унизить его имя, его дело, его служение, молитву, благодать, поучение, – то и этого одного довольно, чтобы верующий и честный человек осудил ее решительно и безповоротно и отвратился от нее навсегда! Здесь – свидетельство того, что она объединила все низкое и недостойное и собрала в свои ряды людей, для которых ненавистно на земле и в людях все чистое и святое, собрала одних «семеев» государственной жизни, хулителей и ругателей, нравственные отбросы жизни, для которых составляет своеобразную радость бранить то, пред чем все поклоняются, и торжествовать при одной мысли о том, что вот наконец и у святого человека указывают недостатки, бранят его, и имя его волочат по грязи; людям без чести, без имени, без заслуг, без добра и труда такая разнузданность ругательства служит некоторым внутренним самоуспокоением совести и самооправданием собственного ничтожества.
Благословен и преблагословен Господь наш, что все мы, здесь присутствующие, ни разу и ни на йоту не усомнились в праведности праведного и теперь предстоим в молитве о нем без укора совести! Для всех нас почивший старец всегда был как светильник, горя и светя!
В чем же тайна его обаяния, в чем залог того, что не было и не могло быть в нем никогда двух отцов Иоаннов, что всю жизнь свою он был учителем и провозвестником единой и неизменной истины?
В том, что он был воистину «Божие дитя». Трудно встретить такую простую и детскую веру, ясность мысли, чистоту сердца; трудно найти такую непоколебимую убежденность в истине; трудно обрести такую преданность Церкви и всему церковному. Ясно, в чем тайна его влияния. Искренность и чистота сердца – вот что влияло, вот что покоряло, вот что было неисчерпаемым источником неизреченных откровений и утешений, которые лились от него широкою и многоводною рекой. Немногим, быть может, ведомо, что в последние годы он, по свойству своей болезни, мог принять и Тела Христова лишь кроху, а причащался Христовою Кровию, как причащаются младенцы... И здесь не символ ли чистоты и святости его детской веры и младенческаго незлобия? Аще не обратитеся и не будете, якоже дети, не увидите, не войдете в Царство Божие!..
Злоупотребляли его детскою доверчивостью. Это правда. И это смущало многих, а больше тех, которым в глубине души все-таки хочется видеть в человеке больше худого, чем доброго, кого в тайниках души бессознательно влечет и в святом найти что-либо достойное укора...
Теперь и это минуло. Теперь злоупотреблять уже не будут! Теперь за гробом всем к нему одинаковый доступ. Теперь ничто не будет омрачать и в глазах людей светлый лик его.
И пойдет народ церковный к его дорогой могиле, и прильнет к нему народная всецерковная вера. И польются о нем, а скоро, может быть, и к нему... тихие молитвы, зримые и незримые слезы!
Верим мы, блажен путь, в который вступил ты, наш дорогой батюшка! Память твоя в род и род!
К твоему гробу, к твоей могиле приносим мы нашу скорбь, наши молитвы и воздыхания, и наше упование приносим, что небо духовное православной Церкви загорелось еще одною звездой, что в сонме угодников, в земле и в народе нашем просиявших, предстал пред Богом еще один о нас молитвенник... Плачем и болезнуем, но в этом одном и слышим Христово утешение...
Молись за Русь, молись за народ наш, дорогой наш батюшка, молись о нас Вечному Свету! Аминь.
22 декабря 1908 г.
Протоиерей И.И. Восторгов. Полное собрание сочинений. Т. III (в двух вып.): Проповеди и поучительныя статьи на религиозно-нравстренныя темы. 1906-1908 гг.— М.: Типография «Русская Печатня» Б.В. Назаревскаго. 1915. С. 773-781.
Священномученик Иоанн Восторгов
Умер батюшка отец Иоанн Кронштадтский. Свершилось над ним таинство смерти, смежил он земныя утрудившияся очи. Он, всю жизнь устремлявший взоры очей своих и взоры других к Свету Вечному, и ныне предстоит Ему, скончав течение.
Ждали все, и уже давно, ждали его смерти. О ней напоминала его уже перешедшая за псаломский предел старость; о ней говорила его тяжелая и мучительная болезнь.
Но Промысл Божий, в судьбах и намерениях неисповедимых, сохранил его жизнь до уреченного времени. Не умер он во время русско-японской войны, – а ведь был тогда болен к смерти и тогда уже указал себе могилу. Не умер он в годину разгара русской смрадной смуты, устами прогрессивных писателей и их пером обливавшей грязью почившего праведника. Не умер он и во дни самого ожесточенного похода на его честь и самых отвратительных попыток унизить и опозорить его имя и на сцене, и в печати, и в мерзких картинах, хотя разболелся и в это время опять смертельно. Бог Свое творит! Умер отец Иоанн в переживаемые нами дни, для чего – Господь это потом укажет!
И хотя, повторяем, все были в ожидании его смерти, однако, когда год назад, в последний раз принявши святые Тайны Христовы, возлег он на одр свой и тихо отошел к отцам своим в мире, препитан в старости добрей; когда догорела эта лампада, когда погасла эта свеча Божия, – общее чувство несказанной горести охватило все сердца. Точно каждый потерял близкого, родного человека, точно каждый понес личное невознаградимое лишение! Не было уголка и ни одного самаго малаго поселения на русской земле, где весть о смерти всероссийского пастыря и молитвенника не встречена была слезами горести и молитвы.
Плачь, Россия! Болезнуй, осиротелая! К кому придут за молитвой и словом утешения бесчисленные страдальцы? К кому будут писать и посылать умоляющие письма и телеграммы? У кого будут искать чудодейственной молитвы? Плачь, Россия! Скорби словами плача Давидова: Краса твоя, Израиль, пала на высотах твоих.... О, не рассказывайте об этом у врагов в Гефе, не возвещайте о том на улицах Аскалона, чтобы не радовались враги, сыны и дочери филистимлян, чтобы не торжествовали дочери неверных! (2 Цар. 1, 19-20).
И вспоминается давно минувшая скорбь народа израильского, уже и в то время греховного, но еще окончательно не отверженного Богом, – скорбь о благочестивом царе Иосии. В годину полного забвения народом веры отцов, в годину наглого торжества иноверия и язычества, когда забыт был храм и оставлен закон Бога, явился этот кроткий и благочестивый царь среди своего народа. Неустанно старался он восстановить истинное богопочитание и дожил до радости, что народ, забывший о Пасхе, праздновал ее весь, во всем своем составе, во всех городах и селениях с торжеством он праздновал Пасху Господню, и по всей земле слушал забытые слова закона Господня. И умер он, – говорит о нем Библия, – и похоронен в гробницах отцов своих. И вся Иудея и Иерусалим оплакали Иосию. Оплакал его и Иеремия в песни плачевной, и говорили все певцы и певицы об Иосии в плачевных песнях своих и передали их в употребление у Израиля...
О, достойно и праведно всем певцам России и всем служителям слова возгласить скорбные речи и всенародный плач принести ко гробу усопшего пастыря! Он сошел, как дождь на скошенный луг, как капли, орошающие сухую землю. И кланялись ему цари, и все народы знали о нем. Был он милосерд к нищему и убогому, и души убогих спасал... И будет жить, и будут молиться о нем непрестанно, всякий день благословлять его. Будет имя его благословенно; доколе пребывает солнце, будет передаваться имя его. Плоды его посева будут волноваться, как тучные колосья в поле, как лес на Ливане, и в городах размножатся люди, как трава не земле! (Пс. 71, 6–16).
Буди, буди пророчество это на русской земле!
Да, он сошел, как дождь на скошенный луг... Ко времени было явление его. Он пережил в долгую жизнь свою два страшные натиска, два вражьи нападения на все святыни веры и отечества: одно – во дни молодости и полноты сил, в шестидесятых и семидесятых годах минувшего столетия, другое – во дни своей угасающей старости, гораздо более яростное и кипящее срамотами ада и диавола, в памятные всем нам последние пережитые годы. Падала вера; хулы возводились на Церковь; не только народ, – пастыри и представители Церкви изменяли под влиянием страха перед злобой врага или в каком-то больном увлечении заветам и уставам Церкви православной; колебались все устои жизни; дрожал престол Царский; совершались кровавые преступления до попыток цареубийства включительно; никакие спешные реформы жизни, следовавшие одна за другою, не приносили успокоения; лилась кровь верных слуг Царя, хранивших долг любви, чести и присяги; гремели выстрелы и бомбы кровожадных и осатанелых слуг революции при одобрении и руководительстве все заполнившей наглой «прогрессивной» печати и представителей господствующих политических «прогрессивных» партий; множество людей потеряло всякое уважение и к вере, и к самым обычным, доступным и святым даже для дикарей правилам нравственности... Но стоял и светил, все разгораясь большим и большим светом, как маяк в Кронштадте, спасительный для обуреваемых, дорогой и незабвенный отец Иоанн. Его живая вера, дар его чудес, его несказанная благотворительность, его неописуемый труд целодневный и целонощный, его неутомимые поездки, дивные службы, его поучения словом живым и печатным, его обаятельные нравственные качества простоты, красоты, незлобия, глубокаго смиренномудрия, нестяжательности, милосердия, – все это влекло к нему сердца, и нет возможности исчислить всех тех, которые избегли коварных сетей диавола только потому, что через отца Иоанна уловлены были во всемирноцерковные мрежи Христовы для вечного спасения!
Горделивые успехи знания, поднимающегося на разум Божий; политические дерзкие заговоры и замыслы, покоящиеся на началах внехристианских и внецерковных; общественные движения, не освященные духом Христовым, – все эти волны, пенящиеся нечистотами своими, не могли сдвинуть с места ярко горящего светильника. Знал его русский народ. Знал, – по словам Царя своего, – «кто он и что он». Знали его и Цари русские. Умирая, незабвенный и истинно народный Царь-Праведник Александр Третий ему, отцу Иоанну, поведал предсмертные помышления, с ним молился и при нем отдал последний вздох свой... И далеко по России, и далеко за пределами ея известно стало имя красы нашего священства. И являлся он живым примером, живым показателем и свидетелем духовной силы и жизни, и действенности православной Церкви, которая воспитала в недрах своих под кровом благодатной помощи свыше такого великого пастыря.
Знаем мы, в природе физической не может быть такого явления, чтобы посредине огромной тысячеверстной низины и болота, без всякой связи с горными хребтами, стояла высочайшая в мире гора. Высочайшие горы окружены горами меньшими, но все же горами. Высочайшие горы выступают обыкновенно в целом сонме гор... Закон этот имеет силу и в духовном мире. И мы посему видели наглядно всю лживость тех обвинений на русскую Церковь, которые находили в ней и в ее служителях одну низину и болото с грязью. Если есть такой пастырь, как отец Иоанн Кронштадтский, такой подвижник, такой муж, о коем народная вера давно изрекла свой приговор, что житие его славно и успение будет со святыми, то значит, около него были и есть подобящиеся ему мужи, значит, не пустынна и небезплодна, не мертва и не безжизненна Русская Православная Церковь! И праздновали русские православные люди, говоря образно, свою Пасху, и читали они невозбранно слово Божественного закона, как Израиль во дни Иосии.
Русские «семеи», ругатели, отозвались хулами в печати[1] на смерть отца Иоанна и заявили, что они знали двух отцов Иоаннов, одного – прежнего, скромного «благотворителя», другого – позднейшего, «политика и политикана», обличителя, грозного проповедника, который будто бы не ясно и сам разумел те вопросы, о которых говорил[2]. Да, ему не хотят простить того, что он бичевал Льва Толстого в пору, когда граф, убаюкивая власть словами мира и непротивления злу, подготовлял русскую кровавую революцию и воспитывал своими писаниями будущих убийц и бомбометателей. Ему не хотят простить того, что он открыто высказался против последнего «освободительного движения», стал за православие, попираемое врагами, за царскую и за всякую другую власть, уже приговоренную к упразднению, за русский народ, отдаваемый в жертву и на растерзание отвратительнейшего по лицемерию и жалобам на «угнетенность» инородческого заговора. Ему не хотят забыть и простить того, что он мужественно отказался от сочувствия кишиневским евреям, когда узнал о настоящей подкладке и иудиных целях на весь мир кричавших иудеев. Не хотят простить и забыть того, что он открыто заявлял о своем сочувствии к неожиданно для врагов России и ее изменников возникшему и сорганизовавшемуся патриотическому русскому движению, что он призывал Божие благословение на патриотические союзы и содружества и сам состоял даже, как и у нас в любимой им и любящей его Москве, их членом... Ему не хотят простить громкого и сильного слова осуждения всей грязи, преступности, лицемерию, безверию и кровожадности русской революции, метавшей бомбы, проливавшей кровь, убивавшей тысячи жертв и все время вопившей об отмене смертной казни... для убийц и палачей, называемых слугами «освободительного движения». Бог судил отцу Иоанну дожить до дней этой революции, чтобы теперь и из-за могилы его на ней лежала печать его осуждающего слова и проклятия крамоле и предательству. Бог судил отцу Иоанну приять венец исповедничества и мученичества, брани и поношения, клеветы и гонений от деятелей и представителей этого не русского революционно-освободительного движения, чтобы ни для кого и навсегда не оставалось и тени сомнения в том, что между отцом Иоанном и лицемерными пособниками и творцами русской революции, готовыми ссылаться в свое оправдение и для достижения преступных целей на все авторитеты мира, поднявшими даже иконы и церковныя хоругви под водительством переодетого в священные ризы крамольника, — не было и нет ничего общего. Нет, и в борьбе с революцией последнего времени это был все тот же, а не другой, не подмененный отец Иоанн Кронштадтский. Ту же он возвещал веру, ту же внушал он любовь к Царю, как и во дни былые, так же он осуждал пороки, как и прежде, только голос его стал еще громче, только дерзновение его стало еще сильнее, только власть неземная, власть духа и слова у него возросла, созрела и окрепла, только подвиг его стал еще виднее. Так и подобало ему сотворить во дни старости! И если бы наша революция имела за собой только одно это преступление, запятнала себя одною только этою низостью, то есть только гонением на отца Иоанна, желанием уничтожить и загрязнить его честь, опорочить и унизить его имя, его дело, его служение, молитву, благодать, поучение, – то и этого одного довольно, чтобы верующий и честный человек осудил ее решительно и безповоротно и отвратился от нее навсегда! Здесь – свидетельство того, что она объединила все низкое и недостойное и собрала в свои ряды людей, для которых ненавистно на земле и в людях все чистое и святое, собрала одних «семеев» государственной жизни, хулителей и ругателей, нравственные отбросы жизни, для которых составляет своеобразную радость бранить то, пред чем все поклоняются, и торжествовать при одной мысли о том, что вот наконец и у святого человека указывают недостатки, бранят его, и имя его волочат по грязи; людям без чести, без имени, без заслуг, без добра и труда такая разнузданность ругательства служит некоторым внутренним самоуспокоением совести и самооправданием собственного ничтожества.
Благословен и преблагословен Господь наш, что все мы, здесь присутствующие, ни разу и ни на йоту не усомнились в праведности праведного и теперь предстоим в молитве о нем без укора совести! Для всех нас почивший старец всегда был как светильник, горя и светя!
В чем же тайна его обаяния, в чем залог того, что не было и не могло быть в нем никогда двух отцов Иоаннов, что всю жизнь свою он был учителем и провозвестником единой и неизменной истины?
В том, что он был воистину «Божие дитя». Трудно встретить такую простую и детскую веру, ясность мысли, чистоту сердца; трудно найти такую непоколебимую убежденность в истине; трудно обрести такую преданность Церкви и всему церковному. Ясно, в чем тайна его влияния. Искренность и чистота сердца – вот что влияло, вот что покоряло, вот что было неисчерпаемым источником неизреченных откровений и утешений, которые лились от него широкою и многоводною рекой. Немногим, быть может, ведомо, что в последние годы он, по свойству своей болезни, мог принять и Тела Христова лишь кроху, а причащался Христовою Кровию, как причащаются младенцы... И здесь не символ ли чистоты и святости его детской веры и младенческаго незлобия? Аще не обратитеся и не будете, якоже дети, не увидите, не войдете в Царство Божие!..
Злоупотребляли его детскою доверчивостью. Это правда. И это смущало многих, а больше тех, которым в глубине души все-таки хочется видеть в человеке больше худого, чем доброго, кого в тайниках души бессознательно влечет и в святом найти что-либо достойное укора...
Теперь и это минуло. Теперь злоупотреблять уже не будут! Теперь за гробом всем к нему одинаковый доступ. Теперь ничто не будет омрачать и в глазах людей светлый лик его.
И пойдет народ церковный к его дорогой могиле, и прильнет к нему народная всецерковная вера. И польются о нем, а скоро, может быть, и к нему... тихие молитвы, зримые и незримые слезы!
Верим мы, блажен путь, в который вступил ты, наш дорогой батюшка! Память твоя в род и род!
К твоему гробу, к твоей могиле приносим мы нашу скорбь, наши молитвы и воздыхания, и наше упование приносим, что небо духовное православной Церкви загорелось еще одною звездой, что в сонме угодников, в земле и в народе нашем просиявших, предстал пред Богом еще один о нас молитвенник... Плачем и болезнуем, но в этом одном и слышим Христово утешение...
Молись за Русь, молись за народ наш, дорогой наш батюшка, молись о нас Вечному Свету! Аминь.
22 декабря 1908 г.
Протоиерей И.И. Восторгов. Полное собрание сочинений. Т. III (в двух вып.): Проповеди и поучительныя статьи на религиозно-нравстренныя темы. 1906-1908 гг.— М.: Типография «Русская Печатня» Б.В. Назаревскаго. 1915. С. 773-781.
Священномученик Иоанн Восторгов
Слово, произнесенное 6 декабря 1907 г. в Кронштадтском Андреевском соборе
КРОНШТАДТСКИЙ СВЕТОЧ И ГАЗЕТНЫЕ ГИЕНЫ 1 Января 2021
Повествуется в одном древнем житийном сказании, что к некоему благочестивому старцу-подвижнику приходили со всех сторон слушатели и почитатели, прося молитв, совета, благословения. Многие и о многом спрашивали его, и всем и каждому он отвечал в меру Духа, ему данного. Только один юноша, всегда посещая старца, сидел у ног его молча и ни о чем не спрашивал. Однажды старец, заметив это, наконец, обратился к юноше с вопросом: почему он молчит и ни о чем его не спрашивает? Юноша ответил: «Отец мой! Для меня довольно только слушать и смотреть на тебя!»
Старец Кронштадтский — вы знаете, о ком я говорю — разве не напоминает нам и не повторяет ли на наших глазах в течение десятков лет этого древнего старца? Неистребимо живет в душе человека потребность найти и облобызать святыню, поклониться ей, побыть в ее освящающем и поднимающем дух общении. У русского православного народа потребность эта является особенно повышенной, она заполняет и потрясает всю душу народную, господствуя над всеми другими ее интересами и запросами. И вот сюда, к чудному старцу, столько лет обращает свои взоры святая и святолюбивая Русь. Одни к нему являлись лично, с ним молились и молятся, получали совет и благословение, получали нередко и дар чудодейственной помощи. Как их ни много, они, сравнительно со всей Русью, — едва приметная часть народа. Все прочие, как юноша пред древним старцем, только созерцали это дивное видение нашего времени и радовались Божьей благодати, в нем почивающей, и возгревали веру и упование, и насыщались его обильной духовной трапезой слова, молитвы, непрестанного поучения, — поучения его жизни, подвига, любви, щедродательности, горящей веры и горящего слова, исходящего из уст его. От страны глубокой полунощи, где в борьбе с суровой природой, спасаясь от врагов, нашел себе русский человек пристанище свободы и училище крепости духа и характера, воссиял наш светильник. Там некогда возросли великие духом преподобные Трифон и Феодорит, Зосима и Савватий, Герман и Кирилл и многие другие. Их духом напоенный стоит здесь более полувека великий в простоте веры и смирении пастырь-молитвенник, — на грани русского царства, у полунощной столицы, на конце земли русской, у самого моря, светя, как маяк, разбиваемым житейским кораблям среди мирских бурь и тревог житейских.
Здесь, в этом святом храме, полвека трепетал самый воздух его от гласа молитв и воздыханий всероссийского пастыря и молитвенника; здесь пролились его первые слезы священнической молитвы; здесь возносились к Богу его пастырские скорби и радости; здесь около него было столько духовных восторгов веры, упований, столько событий и случаев возрождения, покаяния, спасения, отрад и утешения, столько чудес Божественной благодати, — что поистине должно сказать словами Господа к Моисею у купины неопалимой: «сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая» (Исх. 3, 5). Столько лет неизменно и непрестанно днем и глубокой ночью, и утру глубоку, еще сущей тьме, он стоял здесь и учил, и молился, — и дал ему Бог радость видеть, как город, известный в прежнее время только блудом и пороком, обратился во всероссийское чтимое место, в место паломничества, как действие его служения сказывалось все шире и шире.
Долго и постепенно разгорался его светильник, пока не засиял на всю Россию и далеко за ее пределами правилом веры, образом кротости и воздержания учителем, пока не стяжал наш пастырь всероссийский смирением высокая и нищетою — богатая. Вздымались гордо волны неверия в 60-х годах, были жестокие бури в Церкви; поднимались ереси; возрос и пал Толстой… Отец Иоанн бестрепетно и непрестанно увещевал, наставлял, бичевал, обличал порок и гордыню неверия и ереси; он стоял несокрушимым столпом православной церковности, на себе самом, в живом примере показывая и доказывая силу, живость и действенность Святой Церкви, которая способна возрастить в своих недрах такого благодатного пастыря. Он зажег священный огонь в тысячах душ; он спас от отчаяния тысячи опустошенных сердец; он возвратил Богу и в ограду Церкви тысячи гибнущих чад; он увлек на служение пастырское столько выдающихся людей, которые именно в личности о. Иоанна успели увидеть, оценить и полюбить до самозабвения красоту священства… Теперь они, нередко уже стоящие на высоких степенях иерархии, приезжают к старцу Божию и пред ним смиренным склоняются до праха земного. Вчера и сегодня мы были тому свидетелями.
И вот в последние годы, когда назревала и прорвалась гноем и смрадом наша пьяная, гнилая и безбожная, безнародная, самоубийственная революция, мы увидели страшное зрелище. Ничего не пощадили ожесточенные разбойники, не пощадили ни веры, ни святынь народных. И старец великий, светило нашей Церкви, «отец — отцов славная красота», честь нашего пастырства, человек, которым гордились бы каждая страна и каждый народ, — этот старец на глазах у всех возносится на крест страданий, предается поруганию и поношениям; его честь, его славу, его влияние расклевывают черные вороны. Поползла гнусная сплетня; газетные гады, разбойники печати, словесные гиены и шакалы, могильщики чужой чести вылезли из грязных нор. Еврействующая печать обрушилась грязью на о. Иоанна. Нужно им разрушить народную веру; нужно опустошить совесть народа; нужно толкать народ на путь преступления; нужно отомстить человеку, который так долго и успешно укреплял веру, воспитывал любовь к Царю и родине, бичевал всех предателей, наших иуд и разрушителей родины, начиная от Толстого и кончая исчадиями революции… Его первого стала травить и бесславить разнузданная печать. Помню я, два года назад, возвращаясь из Сибири к северной столице, по всей линии железной дороги эти листки, рисунки, стихи и издательства над Иоанном Кронштадтским… Потом на краткое время травля ослабела, но теперь вся эта грязь опять соединяется в один общий поток. Черные вороны тучами собираются над Россией, и первое, что они силятся расклевать хищными клювами, это — святыни и святых, подорвать авторитет уважаемых лиц, подорвать благоговение религиозное, на котором построен всякий долг, всякий порядок, всякая жизнь, истинно-достойная и истинно-человеческая. Нам нет дела до того, что собственно хотел выразить автор бездарной сценической стряпни (Речь идет о кощунственной пьесе «Черные вороны», где высмеивались о. Иоанн Кронштадский и его последователи. — Прим. ред.), рассчитанной на обирание простодушных людей, — обирание, которое он бичует, однако, не в себе и себе подобных, как бы следовало, а в других. Может быть, он, как уверяет, и в самом деле хотел изобразить в отталкивающем виде изуверное сектантство и религиозное шарлатанство, хотя бы прикрывающее себя именем о. Иоанна: ведь зло может прикрыться не только именем чтимого пастыря, но даже именем Иеговы (иеговисты) или Иисуса (иезуиты); ведь и в других областях мысли и жизни вообще сатана нередко преобразуется в образ ангела, и разве мы не видели, как разбойники, насильники и предатели народные, служащие за еврейские деньги разрушению России, выступают под знаменем братства, равенства и особенно «народной свободы» или блага общества (социализм). Итак, мы не говорим здесь о пьесе и ее содержании: мы говорит о том, что сделали из нее на сцене гнусные служители сцены, лакеи, продажные и пресмыкающиеся прислужники низменных инстинктов толпы и диавольской революции. На сцене вместо бичевания сектантского зверства или обмана, к ужасу православных, изображается быт и обстановка наших православных обителей и храмов и недвусмысленно выводится в шутовском виде наш доблестный пастырь, всенародно чтимый, о котором народная вера давно сказала свой приговор, что житие его славно и успение будет со святыми. И это в то время, когда он, на склоне дней обессиленный мучительным недугом, ослабевший телесными силами, едва двигаясь, совершает среди верующих по-прежнему свои, может быть, последние на земле подвиги молитв и благочестия, когда он не в силах защитить себя, когда мы трепещем за каждый день и час его жизни, когда еле теплится и вот-вот погаснет эта святая лампада, догорит эта чистая Божья свеча! Неужели нет ему защиты? Неужели мы оставим его одиноким посреди нашего многолюдства? Неужели он отдан на растерзание духовных псов, на пытки и издевательства этих разбойников?
«Но зачем ты говоришь об этом нам?» — может быть, спросите вы в тоске и горести и в недоумении. «Зачем?» Но тогда спросите, зачем плачет любящий сын около растерзанного отца или матери? Зачем в большом горе, остановив плач и, по-видимому, успокоившись, мы, увидя близких, любимых, нам сочувствующих, молчаливые среди чужих, здесь, среди своих, не можем сдержать горести, и слез и воплей? Так и ныне, в этом храме, при виде этого множества молящихся, детей и почитателей о. Иоанна, дайте нам излить свое горе, выплакать свои слезы!
А затем, в этот день церковно-гражданского праздника, хочется чрез вас, через все это великое множество народа, из этого храма на всю Россию сказать: О, храните святыню и святых! Берегите ваши духовные сокровища! Защищайте, отстаивайте их от всех тех свиней, что топчут их ногами! Или не знаете, что уста праведных каплют премудрость, язык же нечестивых погибнет? Или не верите, что идеже внидет досаждение, тамо и бесчестие — и это мы видели на всех этих усилиях свободы и «освободительного движения», полного одной злобы и досаждения? Или забываете, что в благословении правых возвысится град, а устами нечестивых раскопается? Или перестало быть непреложной истиной, что праведниками держаться царства человеческие, что семя свято — стояние их, что правда возвышает народ, а умаляют племена грехи?
Или думаете, что если вы избиваете пророков, подобно богоубийственным евреям, то не оставится дом ваш пуст? Или каждый год у вас будет новый Иоанн Кронштадтский, что вы не дорожите им?
Не унизите вы Бога и святыни, не заплюете неба, — плевки возвратятся на головы плевавших; но сами вы, сами вы — какой ответ дадите? Что скажут о нас потомки? Как справедливо они осудят нас за то, что мы не умели и не хотели уберечь святого, не защитили, не оградили его оградой и стеной любви и это в то время, когда живы и среди нас тысячи им исцеленных чудесно, тысячи им возрожденных? Тогда как ответим мы и Богу, и не свершится ли над нами Его правый и страшный приговор, что если мы Моисея и пророков не слушаем, то если кто из мертвых воскреснет, не поверим? Тогда не дошли мы до хулы на Духа, за которую одну, по суду даже самой воплощенной Любви, объявившей прощения всякой хуле и всякому греху, нет прощения ни в сей жизни, ни в будущей?
Тогда и на земле не устоять нашему царству, и не жить нашему народу. Любовью к нашему старцу, молитвой за него, проявлением всенародного и общественного негодования к исчадьям «черных воронов» и всякой театральной нечисти мы должны ополчиться в защиту наших попираемых святынь.
А вам, гнусные хулители, готово пророческое слово того самого праведника, которого вы теперь обливаете грязью. Как бы в предзрении скорби, всего три года назад, о. Иоанн писал в своем дневнике: «Благодарю Тебя, Господи, Боже мой, что Ты призвал меня в общение Божественной трапезы Твоей, сделал меня сотрапезником и собеседником Твоим, чтобы возлежать как бы на персях Твоих, или, точнее, иметь Тебя внутрь в персях и в сердце моем. Какой Ты сподобил меня чести, какого достоинства, какой любви, какого общения! Что я Тебе за это принесу и что воздам, великодаровитый, бессмертный Царь?! Но какое прискорбие, что служители Твои и сотрапезники Твоей Божественной трапезы ныне в пренебрежении и поношении у людей века сего; как они поносят священников Твоих, и Церковь Твою, и святое слово Твое, которое изрек Дух Святый! И доколе Ты терпишь их, доколе не уничтожишь их, уничиживших Тебя, Бога нашего, и не изгладишь имени их из числа живых! Да погибнет память их с шумом. Буди!» Аминь.
Священномученик Иоанн Восторгов
Старец Кронштадтский — вы знаете, о ком я говорю — разве не напоминает нам и не повторяет ли на наших глазах в течение десятков лет этого древнего старца? Неистребимо живет в душе человека потребность найти и облобызать святыню, поклониться ей, побыть в ее освящающем и поднимающем дух общении. У русского православного народа потребность эта является особенно повышенной, она заполняет и потрясает всю душу народную, господствуя над всеми другими ее интересами и запросами. И вот сюда, к чудному старцу, столько лет обращает свои взоры святая и святолюбивая Русь. Одни к нему являлись лично, с ним молились и молятся, получали совет и благословение, получали нередко и дар чудодейственной помощи. Как их ни много, они, сравнительно со всей Русью, — едва приметная часть народа. Все прочие, как юноша пред древним старцем, только созерцали это дивное видение нашего времени и радовались Божьей благодати, в нем почивающей, и возгревали веру и упование, и насыщались его обильной духовной трапезой слова, молитвы, непрестанного поучения, — поучения его жизни, подвига, любви, щедродательности, горящей веры и горящего слова, исходящего из уст его. От страны глубокой полунощи, где в борьбе с суровой природой, спасаясь от врагов, нашел себе русский человек пристанище свободы и училище крепости духа и характера, воссиял наш светильник. Там некогда возросли великие духом преподобные Трифон и Феодорит, Зосима и Савватий, Герман и Кирилл и многие другие. Их духом напоенный стоит здесь более полувека великий в простоте веры и смирении пастырь-молитвенник, — на грани русского царства, у полунощной столицы, на конце земли русской, у самого моря, светя, как маяк, разбиваемым житейским кораблям среди мирских бурь и тревог житейских.
Здесь, в этом святом храме, полвека трепетал самый воздух его от гласа молитв и воздыханий всероссийского пастыря и молитвенника; здесь пролились его первые слезы священнической молитвы; здесь возносились к Богу его пастырские скорби и радости; здесь около него было столько духовных восторгов веры, упований, столько событий и случаев возрождения, покаяния, спасения, отрад и утешения, столько чудес Божественной благодати, — что поистине должно сказать словами Господа к Моисею у купины неопалимой: «сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая» (Исх. 3, 5). Столько лет неизменно и непрестанно днем и глубокой ночью, и утру глубоку, еще сущей тьме, он стоял здесь и учил, и молился, — и дал ему Бог радость видеть, как город, известный в прежнее время только блудом и пороком, обратился во всероссийское чтимое место, в место паломничества, как действие его служения сказывалось все шире и шире.
Долго и постепенно разгорался его светильник, пока не засиял на всю Россию и далеко за ее пределами правилом веры, образом кротости и воздержания учителем, пока не стяжал наш пастырь всероссийский смирением высокая и нищетою — богатая. Вздымались гордо волны неверия в 60-х годах, были жестокие бури в Церкви; поднимались ереси; возрос и пал Толстой… Отец Иоанн бестрепетно и непрестанно увещевал, наставлял, бичевал, обличал порок и гордыню неверия и ереси; он стоял несокрушимым столпом православной церковности, на себе самом, в живом примере показывая и доказывая силу, живость и действенность Святой Церкви, которая способна возрастить в своих недрах такого благодатного пастыря. Он зажег священный огонь в тысячах душ; он спас от отчаяния тысячи опустошенных сердец; он возвратил Богу и в ограду Церкви тысячи гибнущих чад; он увлек на служение пастырское столько выдающихся людей, которые именно в личности о. Иоанна успели увидеть, оценить и полюбить до самозабвения красоту священства… Теперь они, нередко уже стоящие на высоких степенях иерархии, приезжают к старцу Божию и пред ним смиренным склоняются до праха земного. Вчера и сегодня мы были тому свидетелями.
И вот в последние годы, когда назревала и прорвалась гноем и смрадом наша пьяная, гнилая и безбожная, безнародная, самоубийственная революция, мы увидели страшное зрелище. Ничего не пощадили ожесточенные разбойники, не пощадили ни веры, ни святынь народных. И старец великий, светило нашей Церкви, «отец — отцов славная красота», честь нашего пастырства, человек, которым гордились бы каждая страна и каждый народ, — этот старец на глазах у всех возносится на крест страданий, предается поруганию и поношениям; его честь, его славу, его влияние расклевывают черные вороны. Поползла гнусная сплетня; газетные гады, разбойники печати, словесные гиены и шакалы, могильщики чужой чести вылезли из грязных нор. Еврействующая печать обрушилась грязью на о. Иоанна. Нужно им разрушить народную веру; нужно опустошить совесть народа; нужно толкать народ на путь преступления; нужно отомстить человеку, который так долго и успешно укреплял веру, воспитывал любовь к Царю и родине, бичевал всех предателей, наших иуд и разрушителей родины, начиная от Толстого и кончая исчадиями революции… Его первого стала травить и бесславить разнузданная печать. Помню я, два года назад, возвращаясь из Сибири к северной столице, по всей линии железной дороги эти листки, рисунки, стихи и издательства над Иоанном Кронштадтским… Потом на краткое время травля ослабела, но теперь вся эта грязь опять соединяется в один общий поток. Черные вороны тучами собираются над Россией, и первое, что они силятся расклевать хищными клювами, это — святыни и святых, подорвать авторитет уважаемых лиц, подорвать благоговение религиозное, на котором построен всякий долг, всякий порядок, всякая жизнь, истинно-достойная и истинно-человеческая. Нам нет дела до того, что собственно хотел выразить автор бездарной сценической стряпни (Речь идет о кощунственной пьесе «Черные вороны», где высмеивались о. Иоанн Кронштадский и его последователи. — Прим. ред.), рассчитанной на обирание простодушных людей, — обирание, которое он бичует, однако, не в себе и себе подобных, как бы следовало, а в других. Может быть, он, как уверяет, и в самом деле хотел изобразить в отталкивающем виде изуверное сектантство и религиозное шарлатанство, хотя бы прикрывающее себя именем о. Иоанна: ведь зло может прикрыться не только именем чтимого пастыря, но даже именем Иеговы (иеговисты) или Иисуса (иезуиты); ведь и в других областях мысли и жизни вообще сатана нередко преобразуется в образ ангела, и разве мы не видели, как разбойники, насильники и предатели народные, служащие за еврейские деньги разрушению России, выступают под знаменем братства, равенства и особенно «народной свободы» или блага общества (социализм). Итак, мы не говорим здесь о пьесе и ее содержании: мы говорит о том, что сделали из нее на сцене гнусные служители сцены, лакеи, продажные и пресмыкающиеся прислужники низменных инстинктов толпы и диавольской революции. На сцене вместо бичевания сектантского зверства или обмана, к ужасу православных, изображается быт и обстановка наших православных обителей и храмов и недвусмысленно выводится в шутовском виде наш доблестный пастырь, всенародно чтимый, о котором народная вера давно сказала свой приговор, что житие его славно и успение будет со святыми. И это в то время, когда он, на склоне дней обессиленный мучительным недугом, ослабевший телесными силами, едва двигаясь, совершает среди верующих по-прежнему свои, может быть, последние на земле подвиги молитв и благочестия, когда он не в силах защитить себя, когда мы трепещем за каждый день и час его жизни, когда еле теплится и вот-вот погаснет эта святая лампада, догорит эта чистая Божья свеча! Неужели нет ему защиты? Неужели мы оставим его одиноким посреди нашего многолюдства? Неужели он отдан на растерзание духовных псов, на пытки и издевательства этих разбойников?
«Но зачем ты говоришь об этом нам?» — может быть, спросите вы в тоске и горести и в недоумении. «Зачем?» Но тогда спросите, зачем плачет любящий сын около растерзанного отца или матери? Зачем в большом горе, остановив плач и, по-видимому, успокоившись, мы, увидя близких, любимых, нам сочувствующих, молчаливые среди чужих, здесь, среди своих, не можем сдержать горести, и слез и воплей? Так и ныне, в этом храме, при виде этого множества молящихся, детей и почитателей о. Иоанна, дайте нам излить свое горе, выплакать свои слезы!
А затем, в этот день церковно-гражданского праздника, хочется чрез вас, через все это великое множество народа, из этого храма на всю Россию сказать: О, храните святыню и святых! Берегите ваши духовные сокровища! Защищайте, отстаивайте их от всех тех свиней, что топчут их ногами! Или не знаете, что уста праведных каплют премудрость, язык же нечестивых погибнет? Или не верите, что идеже внидет досаждение, тамо и бесчестие — и это мы видели на всех этих усилиях свободы и «освободительного движения», полного одной злобы и досаждения? Или забываете, что в благословении правых возвысится град, а устами нечестивых раскопается? Или перестало быть непреложной истиной, что праведниками держаться царства человеческие, что семя свято — стояние их, что правда возвышает народ, а умаляют племена грехи?
Или думаете, что если вы избиваете пророков, подобно богоубийственным евреям, то не оставится дом ваш пуст? Или каждый год у вас будет новый Иоанн Кронштадтский, что вы не дорожите им?
Не унизите вы Бога и святыни, не заплюете неба, — плевки возвратятся на головы плевавших; но сами вы, сами вы — какой ответ дадите? Что скажут о нас потомки? Как справедливо они осудят нас за то, что мы не умели и не хотели уберечь святого, не защитили, не оградили его оградой и стеной любви и это в то время, когда живы и среди нас тысячи им исцеленных чудесно, тысячи им возрожденных? Тогда как ответим мы и Богу, и не свершится ли над нами Его правый и страшный приговор, что если мы Моисея и пророков не слушаем, то если кто из мертвых воскреснет, не поверим? Тогда не дошли мы до хулы на Духа, за которую одну, по суду даже самой воплощенной Любви, объявившей прощения всякой хуле и всякому греху, нет прощения ни в сей жизни, ни в будущей?
Тогда и на земле не устоять нашему царству, и не жить нашему народу. Любовью к нашему старцу, молитвой за него, проявлением всенародного и общественного негодования к исчадьям «черных воронов» и всякой театральной нечисти мы должны ополчиться в защиту наших попираемых святынь.
А вам, гнусные хулители, готово пророческое слово того самого праведника, которого вы теперь обливаете грязью. Как бы в предзрении скорби, всего три года назад, о. Иоанн писал в своем дневнике: «Благодарю Тебя, Господи, Боже мой, что Ты призвал меня в общение Божественной трапезы Твоей, сделал меня сотрапезником и собеседником Твоим, чтобы возлежать как бы на персях Твоих, или, точнее, иметь Тебя внутрь в персях и в сердце моем. Какой Ты сподобил меня чести, какого достоинства, какой любви, какого общения! Что я Тебе за это принесу и что воздам, великодаровитый, бессмертный Царь?! Но какое прискорбие, что служители Твои и сотрапезники Твоей Божественной трапезы ныне в пренебрежении и поношении у людей века сего; как они поносят священников Твоих, и Церковь Твою, и святое слово Твое, которое изрек Дух Святый! И доколе Ты терпишь их, доколе не уничтожишь их, уничиживших Тебя, Бога нашего, и не изгладишь имени их из числа живых! Да погибнет память их с шумом. Буди!» Аминь.
Священномученик Иоанн Восторгов
Иностранцы, недоумевая, чем это мог так тронуть таинственную славянскую душу архиерей из далекой Малой Азии, прозвали святителя Николая «русским богом»...
«РУССКИЙ БОГ» 19 Декабря 2020
Видели ли вы хотя бы один храм, в котором на почетном месте не оказалось бы иконы святителя Николая? И не увидите. Бывает так: храм только-только построен или начал восстанавливаться, еще нет и алтарной преграды, лишь перед престолом два образа – Господа Вседержителя и Пресвятой Богородицы, но обязательно где-нибудь рядом, пусть небольшой, принесенный из дома, образ Николая Чудотворца. Да что храм, в любой благочестивой семье есть своя Николина икона: или писанная, или медного литья, или просто бумажная олеография, сохранившаяся со времен коробейников и книгонош… Бумажные даже чаще встречаются – легче было спрятать, сохранить от ретивых богоборцев. А сколько по всей земле нашей – от Балтийского моря до Охотского и от Белого до Черного – Никольских храмов, приделов, часовен! Иностранцы, недоумевая, чем это мог так тронуть таинственную славянскую душу архиерей из далекой Малой Азии, прозвали святителя Николая «русским богом».
«В Мирех живый чувственне, иерарше, миром разумно духовным явился еси помазан, отче Николае. Темже миры чудес твоих мир облаговонил еси, миро приснотекущее проливая, мирными твоими благовонными словесы и памятию твоею». В этом седальне уже содержится часть ответа на недоуменные вопрошания. Жил в городе Миры, через таинство миропомазания воспринял дар чудотворений, которые щедро изливал на окружающий мир, а после кончины прославился нетлением мощей и мироточением.
Удивительно откликнулось русскому уху название города Миры Ликийские, в котором святитель епископствовал. Здесь и «миро» – священное благовоние, возлиянием или крестопомазанием которого сообщаются благодатные дары Святого Духа выходящему из купели крещения христианину, царю, венчаемому на царство, престолам и антиминсам храмов; и душистое «миро», истекающее от чудотворных икон или мощей прославленных святых; это и «мир» как состояние души, и «мир» как вселенная; здесь и производное «мирянин» – человек, не имеющий сана, но мирно, по церковным законам живущий в миру…
Созвучие более глубокое – духовное – отозвалось великой любовью к святителю в сердцах наших предков.
Родился будущий святитель около 280 года в городе Патары Ликийской области, что на южном побережье Малоазийского полуострова. Назидаемый благочестивыми родителями, достойно провел он детские годы: отличался серьезностью и спокойствием, полюбил церковную службу, открыл бездну премудрости в книгах Священного Писания. По совету дяди – епископа Патарского Николая – с юных лет решил посвятить себя Церкви и вскоре был возведен в церковную степень чтеца, а затем рукоположен в сан пресвитера. Так начинался его евангельский подвиг – благовествования слова Божия.
После смерти родителей он раздает все имущество нищим, помогает нуждающимся, стараясь делать это в тайне. Так, вовремя оказав содействие одному разорившемуся человеку, он помог выдать замуж его дочерей, которых отец, отчаявшись, готов был отправить торговать своим телом.
Важной вехой в жизни святого Николая стало его паломничество в Иерусалим. Поклонившись святыням, он, как и многие другие, возжелал было понести подвиги отшельничества в палестинской пустыне. Но Господь судил иначе и во сне открыл Николаю Свою волю – совершать предназначенное ему служение на родине. Во время этого путешествия уже проявилась его чудесная сила: дважды, на пути в Святую Землю и обратно, бурное море препятствовало корабелам, и оба раза святому Николаю удалось укротить стихию, а также сохранить невредимым упавшего с мачты матроса.
Избегая людской славы, святой Николай решил вернуться не в родной город, где его хорошо знали, а в Миры – главный город Ликийской области. Случилось так, что в то время там собрались епископы для избрания нового архипастыря. И по воле Божией им стал святой Николай. Столь неожиданное возвышение весьма смутило молодого пресвитера, но для укрепления в служении ему было послано видение, в котором Господь Иисус Христос вручил ему Евангелие, а Пречистая Богоматерь возложила на него святительский омофор (это сюжет часто встречается на Никольских иконах).
Жизнь святителя мало чем изменилась. Скромность и простота; труд, пост, молитва; помощь всем – богатым и бедным, старым и юным, больным и здоровым; и главное – забота об исцелении от греховных язв.
Претерпел святитель и тюремное заключение во время гонения на христиан, воздвигнутого императором Диоклитианом. Был участником I Вселенского собора, где, не стерпев богохульных речей еретика Ария, наградил его пощечиной, за что на короткое время лишен епископского сана и взят под стражу. Избавленный от этого наказания чудесным заступничеством Спасителя, он и сам неоднократно выводил из заточения плененных и спасал невинно осужденных на казнь.
Святитель Николай мирно отошел ко Господу в глубокой старости где-то между 345–351 годами, но не оставил своим попечением весь христианский мир. Прожив жизнь, полную забот и трудов, он и после блаженной кончины своей продолжает помогать людям, оказавшимся в тяжелом положении. С каждым он делится частицей своего богатого жизненного и духовного опыта. Ему молятся о воспитании детей, о мире в семье, об избавлении от нищеты и бедности, об отвращении блудных помыслов или посягательств, о паломниках, моряках, путешествующих, об избавлении от уз или смерти, об укреплении и чистоте православной веры… Всего перечислить невозможно. Нет такой ситуации, в которой Николай Чудотворец не помог бы. Благодаря этой неоскудевающей всеохватной помощи, которую он оказывал и оказывает, благодаря неустанному молитвенному предстательству пред Богом за весь мир, Николай Чудотворец стал личностью поистине легендарной.
Русская Православная Церковь дважды празднует память святителя: 9/22 мая (перенесение мощей из Мир Ликийских в Бари – весенний Никола) и 6/19 декабря (зимний Никола) – за три недели до Рождества Христова. И, может быть, отчасти поэтому в сознании европейских народов (искаженном, правда, протестантизмом, отменившим с XVI века почитание святых) святитель Николай превратился в доброго дедушку Мороза – Санта-Клауса, особенно заботящегося о детях и бедняках. Новый год по всем существующим в мире церковным календарям наступает после Рождества Христова (наша бездумная погоня за Западом и здесь привела к недоразумению: Новый год получился до Рождества Христова, во время поста!), и кому как не величайшему из святых заботиться в веселые святочные дни о праздничном настроении.
А на Руси – Дед Мороз остается Дедом Морозом, а Никола Угодник – помощником и покровителем во всей человеческой жизни. И свыше тысячи лет любой православный христианин знает наизусть и в радости или в горе повторяет тропарь святителю Николаю: «Правило веры и образ кротости, воздержания учителя яви тя стаду твоему, яже вещей истина. Сего ради стяжал еси смирением высокая, нищетою богатая, отче священноначальниче Николае, моли Христа Бога спастися душам нашим».
Александр Парменов
«В Мирех живый чувственне, иерарше, миром разумно духовным явился еси помазан, отче Николае. Темже миры чудес твоих мир облаговонил еси, миро приснотекущее проливая, мирными твоими благовонными словесы и памятию твоею». В этом седальне уже содержится часть ответа на недоуменные вопрошания. Жил в городе Миры, через таинство миропомазания воспринял дар чудотворений, которые щедро изливал на окружающий мир, а после кончины прославился нетлением мощей и мироточением.
Удивительно откликнулось русскому уху название города Миры Ликийские, в котором святитель епископствовал. Здесь и «миро» – священное благовоние, возлиянием или крестопомазанием которого сообщаются благодатные дары Святого Духа выходящему из купели крещения христианину, царю, венчаемому на царство, престолам и антиминсам храмов; и душистое «миро», истекающее от чудотворных икон или мощей прославленных святых; это и «мир» как состояние души, и «мир» как вселенная; здесь и производное «мирянин» – человек, не имеющий сана, но мирно, по церковным законам живущий в миру…
Созвучие более глубокое – духовное – отозвалось великой любовью к святителю в сердцах наших предков.
Родился будущий святитель около 280 года в городе Патары Ликийской области, что на южном побережье Малоазийского полуострова. Назидаемый благочестивыми родителями, достойно провел он детские годы: отличался серьезностью и спокойствием, полюбил церковную службу, открыл бездну премудрости в книгах Священного Писания. По совету дяди – епископа Патарского Николая – с юных лет решил посвятить себя Церкви и вскоре был возведен в церковную степень чтеца, а затем рукоположен в сан пресвитера. Так начинался его евангельский подвиг – благовествования слова Божия.
После смерти родителей он раздает все имущество нищим, помогает нуждающимся, стараясь делать это в тайне. Так, вовремя оказав содействие одному разорившемуся человеку, он помог выдать замуж его дочерей, которых отец, отчаявшись, готов был отправить торговать своим телом.
Важной вехой в жизни святого Николая стало его паломничество в Иерусалим. Поклонившись святыням, он, как и многие другие, возжелал было понести подвиги отшельничества в палестинской пустыне. Но Господь судил иначе и во сне открыл Николаю Свою волю – совершать предназначенное ему служение на родине. Во время этого путешествия уже проявилась его чудесная сила: дважды, на пути в Святую Землю и обратно, бурное море препятствовало корабелам, и оба раза святому Николаю удалось укротить стихию, а также сохранить невредимым упавшего с мачты матроса.
Избегая людской славы, святой Николай решил вернуться не в родной город, где его хорошо знали, а в Миры – главный город Ликийской области. Случилось так, что в то время там собрались епископы для избрания нового архипастыря. И по воле Божией им стал святой Николай. Столь неожиданное возвышение весьма смутило молодого пресвитера, но для укрепления в служении ему было послано видение, в котором Господь Иисус Христос вручил ему Евангелие, а Пречистая Богоматерь возложила на него святительский омофор (это сюжет часто встречается на Никольских иконах).
Жизнь святителя мало чем изменилась. Скромность и простота; труд, пост, молитва; помощь всем – богатым и бедным, старым и юным, больным и здоровым; и главное – забота об исцелении от греховных язв.
Претерпел святитель и тюремное заключение во время гонения на христиан, воздвигнутого императором Диоклитианом. Был участником I Вселенского собора, где, не стерпев богохульных речей еретика Ария, наградил его пощечиной, за что на короткое время лишен епископского сана и взят под стражу. Избавленный от этого наказания чудесным заступничеством Спасителя, он и сам неоднократно выводил из заточения плененных и спасал невинно осужденных на казнь.
Святитель Николай мирно отошел ко Господу в глубокой старости где-то между 345–351 годами, но не оставил своим попечением весь христианский мир. Прожив жизнь, полную забот и трудов, он и после блаженной кончины своей продолжает помогать людям, оказавшимся в тяжелом положении. С каждым он делится частицей своего богатого жизненного и духовного опыта. Ему молятся о воспитании детей, о мире в семье, об избавлении от нищеты и бедности, об отвращении блудных помыслов или посягательств, о паломниках, моряках, путешествующих, об избавлении от уз или смерти, об укреплении и чистоте православной веры… Всего перечислить невозможно. Нет такой ситуации, в которой Николай Чудотворец не помог бы. Благодаря этой неоскудевающей всеохватной помощи, которую он оказывал и оказывает, благодаря неустанному молитвенному предстательству пред Богом за весь мир, Николай Чудотворец стал личностью поистине легендарной.
Русская Православная Церковь дважды празднует память святителя: 9/22 мая (перенесение мощей из Мир Ликийских в Бари – весенний Никола) и 6/19 декабря (зимний Никола) – за три недели до Рождества Христова. И, может быть, отчасти поэтому в сознании европейских народов (искаженном, правда, протестантизмом, отменившим с XVI века почитание святых) святитель Николай превратился в доброго дедушку Мороза – Санта-Клауса, особенно заботящегося о детях и бедняках. Новый год по всем существующим в мире церковным календарям наступает после Рождества Христова (наша бездумная погоня за Западом и здесь привела к недоразумению: Новый год получился до Рождества Христова, во время поста!), и кому как не величайшему из святых заботиться в веселые святочные дни о праздничном настроении.
А на Руси – Дед Мороз остается Дедом Морозом, а Никола Угодник – помощником и покровителем во всей человеческой жизни. И свыше тысячи лет любой православный христианин знает наизусть и в радости или в горе повторяет тропарь святителю Николаю: «Правило веры и образ кротости, воздержания учителя яви тя стаду твоему, яже вещей истина. Сего ради стяжал еси смирением высокая, нищетою богатая, отче священноначальниче Николае, моли Христа Бога спастися душам нашим».
Александр Парменов