Настоятель храма: протоиерей Евгений Соколов

Настоятель домового храма в честь cвятого праведного Иоанна Кронштадтского при САФУ им М.В. Ломоносова

info@hram29.ru

Дата рождения: 28.01.1951

Дата диаконской хиротонии: 23.05.1996

Дата иерейской хиротонии: 31.05.1998


  • Автобиография
  • Выступления
  • Статьи
  • Видеозаписи
  • Проповеди
  • СМИ о батюшке
  • Фотографии

Отец Евгений о себе

Я родился в 1951 году в поселке Волошка Коношского района Архангельской области. В семье нашей, по линии отца, шесть поколений священников. Мой дед, протоиерей Петр Соколов, был дважды судим за антисоветскую деятельность. В 1925 году сослан на пять лет в Сибирскую ссылку, а в 1937 году вторично приговорен к 10 годам лишения свободы без права переписки. Причина обвинения: продолжал за богослужением поминать убиенных Николая, Александру, Ольгу, Татиану, Марию, Анастасию и Алексея (Семью Царственных Страстотерпцев). В 1938 году отец Пётр был расстрелян. Родные узнали об обстоятельствах его гибели только спустя 70 лет. Место последнего служения деда – Сретенский храм в деревне Мечетка близ города Боброва Воронежской области.

Мой отец, Митрофан Петрович Соколов, был третьим, самым младшим ребенком в семье деда. Бабушка, Варвара Алексеевна Соколова, перед родами пешком совершила паломничество к мощам святителя Митрофана Воронежского, поскольку до моего отца два младенца родились болезненными и сразу умерли. Она дала обет, если родиться мальчик, назвать его Митрофаном в честь Воронежского Святителя.
После ареста деда моего отца арестовали и осудили на 10 лет по статье 58.10. Главным пунктом обвинения было следующее: «Устраиваясь в бригаду плотников, скрыл свое социальное происхождение, что он является сыном контрреволюционно настроенного священника».После тюремного заключения отец был полностью реабилитирован. Но он остался на Севере, в Коношком районе, где отбывал срок. Здесь он встретил мою маму – Таисию Ивановну Соколову, в девичестве Васильеву.

Моя мама была вторым ребенком в многодетной семье Васильевых и проживали они в деревне Веретье Маловишерского района Новгородской области. Всего в семье было одиннадцать детей. По оргнабору мама была призвана на строительство номерного завода в поселок Волошка Архангельской области.

Все мое детство прошло под присмотром бабушки, которая прожила долгую жизнь до 80-ти лет, и старшей сестры моего отца Александры Петровны Бакулиной. Родители много работали, держали большое домашнее хозяйство, и большую часть времени со мной и моими братьями занимались эти две женщины. Тетя Шура (так мы звали сестру отца) посвятила нам всю свою жизнь. Ее семья вся погибла во время войны, и целью своей жизни она поставила: сохранить веру в роду Соколовых. Умерла она в 1997 году в возрасте 90 лет. Именно она, когда мне было три года, раскрыла перед нами Евангелие в картинках и многие вечера рассказывала нам о пришествии в мир Бога для спасения людей. Почти каждый год тетя Шура, уезжая на могилу своего сына, который похоронен на Шуваловском кладбище в Санкт- Петербурге, брала нас с собой с одной только целью – причастить Святых Христовых Таинств. Подолгу предварительно разговаривала с духовником, объясняя, что для нас это единственная возможность причаститься один раз в году. Ибо на территории Коношского района не было ни одной действующей церкви.

В 1968 году я окончил школу и поступил в Рязанский радиотехнический институт, где уже учились мои старшие братья. По окончании института два года служил в армии лейтенантом. В это время женился. Жена, Наталия Ивановна Соколова, в девичестве Кондратьева, весь мой армейский путь прошла вместе со мной. После демобилизации приехал в город Новодвинск, куда в 1969 году переехали мои родители и работал в отделе Автоматизированных систем управления крупнейшего в Европе Архангельского целлюлозно-бумажного комбината (АЦБК) до 1997 года.

В 1996 году рукоположен в дьяконы, а в 1998 году - в иереи. 
В 1996 году поступил в Православный Свято-Тихоновский богословский институт, который окончил в 2001 году. Поначалу служил в Покровском храме города Новодвинска. В 2001 году переведен в Коношский район в поселок Ерцево настоятелем храма в честь Казанской иконы Божией матери. В этом поселке когда-то отбывал срок мой отец, и сейчас там зона особого режима. И именно эта зона была главным в моем служении. Три года еженедельного общения с несчастными «сидельцами» многое дали и многому научили.

Осенью 2003 года переведен настоятелем домового храма при Поморском государственном университете в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского, а также назначен руководителем миссионерского отдела Архангельской епархии.

В моей семье трое детей и восемь внуков. Старший сын Владислав окончил аспирантуру по специальности «прикладная математика» в Петрозаводском государственном университете. Средняя дочь Ольга после окончания Поморского госуниверситета работает в отделе кадров АЦБК. Младшая дочь Мария – преподаватель Архангельского медицинского колледжа.

Вот и все. С Божьим благословением, о. Евгений

Выступления

Элемент не найден!

Возврат к списку

Статьи

Право на казнь


Права человека в современном обществе поднялись на невиданную доселе в мире высоту. Кто только не говорит о правах: сексуальные меньшинства, жрицы любви, уголовные преступники, любители нецензурной ругани, любители пива. И у всех права, и у всех чаяния, надежда быть услышанными и понятыми. Наконец, заговорили о правах ребенка, о защите детства. И только одна область по-прежнему остается запретной для разговора о правах - это область прав младенцев, живущих еще в утробе матери. Такой проблемы для наших правозащитников и либералов в принципе не существует. В данной области рассматриваются только права матери и только ей на откуп дано право: казнить или помиловать. Как стойко, умело и изощренно доказывают наши, вроде бы образованные люди, свое право на безнаказанную казнь. Казнь безвинных, безответных младенцев, своих собственных детей.

Послушаем, что говорит на эту тему сотрудник Поморского государственного университета, кандидат философских наук Мария Львова. В cвоем комментарии корреспонденту ИА REGNUM по вопросу о законопроекте, запрещающем замужним женщинам делать аборт без разрешения мужа она завила: “Ограничение женщин в самостоятельном принятии решения делать аборт нарушит их права” Далее она пояснила, что данный законопроект даст мужчинам возможность шантажировать женщин: “Существует множество внутрисемейных обстоятельств, которые закон не в силах предусмотреть”.

Не знаю, может, госпожа Львова исходила из своего опыта семейной жизни, но мне всегда казалось, что когда вопрос касается жизни и смерти, то два ума лучше, чем один. Странно право, заботясь о возможном неправильном смертном приговоре страшных преступников в Беслане, смертный приговор заменяют, по настоянию именно правозащитников, пожизненным заключением. Тоже касается насильников, маньяков, серийных убийц – нельзя их казнить, а вот когда речь идет о праве младенца на жизнь, то здесь матери необходимо дать монопольное право убивать и никаких претензий! Как же… ведь ущемляются права матери на убийство…

А может, спросим самого младенца? Да, да, американский фильм “Безмолвный крик” хорошо показал, как спасается младенец в утробе матери от надвигающейся смерти. Как кричит, как молит о пощаде и не понимает, что мать его уже предала, отдав на заклание в умелые руки палача. Ребенок живет в утробе матери, а не существует. Растет, плачет, болеет, радуется, дерется. И если он не родился на свет, значит, его убили. Да, скажем прямо: государство это убийство узаконило. Все совершается абсолютно по закону. Но вспомним, когда смертная казнь была не отменена (а она и сейчас не отменена в ряде американских штатов) разве палач не по закону вершил казнь над преступником. Но тогда в том действе были два действующих лица: палач и преступник. И еще до этого был суд, где подсудимый мог попытаться доказать свою невиновность. Он мог нанять защитника, ему, подсудимому, предоставлялось последнее слово. Что мы видим при действии под названием аборт…. Ни следствия, ни суда, ни адвоката, ни одного слова не предоставлено жертве в свое оправдание на право жить. И это все под защитой закона и, конечно, прав человека, прав женщины и прочее.

Я священник, мне, увы, слишком часто приходится принимать исповедь в этом дико-страшном, но повсеместном грехе. Этому греху нет прощения. Нет потому, что после смерти, когда душа пойдет в мир иной ее встретит пара (а может и не одна) детских глаз и раздастся вопрос: “ЗА ЧТО МАМА???!!!” Вот вспомнит ли тогда эта женщина-мать о своих правах?! И что она будет говорить своему ребенку там, в вечности. И есть ли вообще такие слова, которые могут объяcнить невинному младенцу причину его убийства. Неужели все ограничится правами человека, правами женщины, правами матери, узаконенными государством. Правом на казнь.

Протоиерей Евгений Соколов

Плач Христа об убитых младенцах

         

Возврат к списку

Видеозаписи

Проповеди

Элемент не найден!

Возврат к списку

СМИ о батюшке

Элемент не найден!

Возврат к списку

Фотографии