Гостевая

Обращаясь к непризванным наставникам, движимым гордостью и самомнением, святитель Филарет Московский писал: «Подобно сему, если ты чтишь достоинство учителя, установленное в Церкви Христовой, то не должен ты своевольно вторгаться на место учительское или легкомысленно бегать за учителями, которых никто не поставил, и за пророками, которых Бог не посылал, но должен в кротости и послушании проходить звание ученика евангельского под руководством поставленных от Бога и Церкви учителей, страшась быть учителем и сам для себя, а тем более, без высшего призывания, руководствовать других или переучивать учителей, от Бога и Церкви поставленных» (Слово в день иже во святых отца нашего Алексия, митрополита Московского и всея России чудотворца. 12 февраля 1825 г.). Святитель Филарет опирается на апостольское предостережение: «Братия мои! не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению» (Иак. 3: 1). Опасно учительство тех, которые сами еще не утверждены в благодатном опыте борьбы с собственными страстями.

Недавно пришедший к вере, независимо от возраста, образования, культуры, является учеником начальной школы духовной жизни. Ему предстоит трудами войти в многовековой благодатный опыт Церкви и постепенно исправлять себя. Авва Исаия Отшельник предостерегает учить других тому, чему сам только учишься. «Стремление учить других, по признанию себя способным к этому, служит причиною падения для души. Руководствующиеся самомнением и желающие возводить ближнего в состояние бесстрастия приводят свою душу в состояние бедственное. Знай и ведай, что, наставляя ближнего твоего сделать то или другое, ты действуешь как бы орудием, которым разрушаешь дом твой в то самое время, как покушаешься устроить дом ближнего» (Отечник // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Полн. собр. соч. М., 2004. Т. 6. С. 122–123).

Склонность к самозваному учительству порождается гордостью и ведет к опасной духовной болезни, которая постепенно прогрессирует. Сначала такой «учитель» пытается исправить близких ему людей. Потом стремится изменить жизнь своего прихода. Постепенно он приходит к критической оценке жизни Церкви. У него появляется намерение «возродить» ее.

Отец Георгий Кочетков родился в октябре 1950 года. «Я, как и многие, родился неверующим человеком, прошел через атеистическую школу и пришел к вере совершенно самостоятельно где-то в конце средней школы, в шестидесятые годы». В 1968 году он окончил среднюю школу, а через два года уже «систематически стал заниматься миссией и катехизацией взрослых с 1970 года» (из биографии, помещенной на личном его сайте). То есть с 20 лет, будучи в Церкви новоначальным, не имея никакого духовного образования, стал подвизаться как миссионер и катехизатор. Уже в своей самой первой публикации в начале 1979 года «Вхождение в Церковь и исповедание Церкви в церкви» (Вестник РХД. № 128; под псевд. Николай Герасимов) он сформулировал те идеи, которые в дальнейшем определили принципы жизни руководимой отцом Георгием общины. Развитием этих идей явилась статья, написанная отцом Георгием в 1988 году для сборника «На пути к свободе совести», который готовился к печати в издательстве «Прогресс». Сборник вышел, но статья в него не вошла, а была опубликована позже в журнале «Община и соборность» (1991. № 1). В ней диакон Георгий формулирует одну из главных своих идей – противопоставление общинно-семейной жизни и церковной иерархии: «Современное устройство Православной Церкви в основе своей остается, как и много веков назад, церковно-приходским и жестко иерархическим (т.е. базирующимся на призвании хранить апостольскую преемственность “трехчинной иерархии” с тенденцией в сторону “четырехчинной” под влиянием всякого рода западного и восточного папизма)». Какой выход видит отец Георгий из неприемлемого для него состояния, в котором Церковь находится уже много веков? Переход к общинной жизни. Причем такие семьи-общины, по его мнению, не должны быть обязательно связанными с приходами, а должны оставаться достаточно свободными, чтобы сохранять самостоятельность. «Церковь как приходская и епархиальная иерархическая структура, на мой взгляд, должна узнать новые пути в своей жизни, в том числе и типа описанных нами, и по рассуждении довериться им, если не желает стать большой конфессиональной сектой и, превратившись в национально-музейное гетто, оттолкнуть в потенции свой же народ» (Приход, община, братство, церковь (Об опыте жизни миссионерско-общинных приходов). Доклад на II «Преображенском соборе» в Москве 19 августа 1991 г. // Православная община. 1991. № 9).

Постепенно священник Георгий Кочетков от программы по «исправлению» Церкви приходит к признанию своего ведущего личного участия в этом деле. В интервью, данном в 1999 году, отвечая на вопрос: «Каким было ваше представление о священническом служении?», он сказал: «Священническое служение я воспринимал, прежде всего, как некоторую жертву собой ради того, чтобы собирать со Христом Церковь. Я особенно ощущал, что Церковь не собрана. Православные люди были тогда как овцы, не имеющие пастыря (впрочем, сейчас иногда кажется, что среди новых пастырей слишком много тех, кто больше похож на волков в овечьей шкуре)» (Сретенский листок. Спецвыпуск. 1999. Октябрь).

Это было сказано, когда он находился под запрещением. В том же году в другом интервью, говоря об общине, которой он руководит, отец Георгий на вопрос о том, в каком состоянии находится община, сказал: «Община ведет себя в этом смысле удивительно стойко, в духе буквально апостольском, в духе пророческом, в духе мучеников, преподобных, в духе великих исповедников и других святых».

Вот уже два десятилетия община (точнее сказать, семейство общин) отца Георгия Кочеткова, формально сохраняя связь с Православной Церковью, представляет собой самостоятельную конфессиональную структуру. Понять и объяснить продолжительность этого болезненного явления в жизни Церкви трудно.

II

«Не следует, – советует священномученик Ириней Лионский, – у других искать истину, которую легко получить в Церкви. В нее, как в богатую сокровищницу, апостолы в полноте положили всё, что принадлежит истине. Каждый желающий может пить из нее воду жизни, она есть дверь жизни» (Против ересей. Кн. 3. Гл. 4). Особым достоянием церковной сокровищницы является вероучение, имеющее богооткровенный источник. Кто систематически изучал догматическое учение нашей Церкви, не мог не изумляться стройности и внутренней согласованности его частей. Все необходимые для нашего спасения догматы с предельной ясностью и лаконичностью заключены в Символе веры, который был выработан на I (325) и II (381) Вселенских соборах. Он входит в чин Божественной Литургии. Трижды произносится при совершении огласительной части таинства крещения. Отец Георгий для готовящихся к крещению составил свой «символ веры»: «Верую во Единого Святого Живого Бога – нашего Небесного (Духовного) Отца и Творца всего мира материального, душевного и духовного; и в Превечное Живое Творческое Премудрое и Единородное Слово (Логос) Его, Духом и Силой Божьей (см.: Деян. 10: 38) явившееся в мир и воплотившееся в Сыне Человеческом – Родившемся от целомудренной Жены (см.: Гал. 4: 4), Девы Марии (Мариам), и Распятом по зависти и неприятию, но Воскресшем (Восставшем) по Любви Божьей и Единству со Отцом – Иисусе (Иешуа) из Назарета, Который был Божьим Пророком, сильным в деле и слове (см.: Лк. 24: 19), и Божьим Сыном – Помазанником (Машиах'ом, Мессией-Христом), предвиденным древними пророками, и Который стал Судией всех живых и мертвых (см.: Деян. 10: 42) и нашим Единым Господом-Освободителем от рабства миру сему, лежащему во зле (см.: 1 Ин. 5: 19), и немощным и бедным вещественным началам этого мира (см.: Гал. 4: 3, 9), и Спасителем нашим, милосердно прощающим все грехи всем верующим, кающимся и крестящимся во имя Его (см.: Деян. 10: 43; Мк. 16: 16); и в Животворящего и Пророчественного Святого Духа – Единого Утешителя (Параклита), Которого Господь вместо Себя посылает от Отца нашего в мир как удостоверение Полноты нашей вечной Жизни в Царстве Божьем Небесном, как Дар Своей единой, святой, кафолической (соборной) и апостольской Церкви, то есть миру Божьему, и особенно всем искренне любящим Его и истинно верующим в Него, а через Него, благодатью Божьей, верующим в Личного Бога и в способного к сообразованию с Богом и богоуподоблению всякого человека» («В начале было Слово». Катехизис для просвещаемых. М., 1999. С. 10–11).

Вызывает недоумение, для чего нужно было Символ веры, которым более 1500 лет пользуется Православная Церковь, заменять неудобочитаемым текстом, в котором нет даже ясного учения о Пресвятой Троице, поскольку не указано Божество Святого Духа. Совершенно неясно, считает ли его автор Отца, Сына и Святого Духа единосущными, равночестными и сопрестольными Лицами (Ипостасями) единого Бога. Если обратиться к другим текстам отца Георгия, то недоумение возрастает. Так, он пишет: «Догмат Святой Троицы возвещает Тайну и является таинством веры в Божественное Единство вне рамок абсолютного однообразия, Единства, побеждающего “ненавистную рознь мира сего” силой Своего нетварного божественного Света» (Таинственное введение в православную катехетику. Диссертация на степень maitre en theologie Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже. М., 1998. С. 107).

В 9-м члене Символа веры сформулирован догмат о Церкви: «Верую… во Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь».

Церковь едина, потому что она – Тело Христова, а Христос-Спаситель един.

Священник Георгий Кочетков выдвинул идею о существовании двух церквей:«истинной» и «канонической». Он пишет: «Еще почти с апостольских времен заметно разошлись границы Церкви с большой и церкви с малой буквы, так что если вне истинной Церкви нет истинной веры, а вне канонической, “правильной” церкви она появляется, то это – прямое свидетельство такого расхождения границ и наступления опасности утраты в канонической церкви полноты даже потенциальной церковности» (Вера вне Церкви и проблема воцерковления // Афанасьевские чтения. Международная богословская конференция «Наследие профессора-протопресвитера Николая Афанасьева и проблемы современной церковной жизни (К 100-летию со дня рождения)». М., 1994).

Существует четкое определение Церкви как Богоустановленного сообщества людей, соединенных православной верой, Божественными заповедями, святыми Таинствами и священноначалием. Это – Церковь «каноническая». Отец Георгий не дает никакого определения церкви, которую он называет «истинной», «мистической». Не указаны никакие критерии. Он лишь утверждает, что в нее входят не только не принявшие крещение, но и не верующие в Иисуса Христа: «С течением исторического времени несовпадение границ церкви истинной и канонической прогрессировало, заходя все далее и далее, вплоть до появления феноменов и ноуменов открытого атеизма, неверия в рамках церкви канонической (вспомним, к примеру, последних отпетых генсеков, которых отпевали только на том основании, что они были крещеными) и признаваемой многими христианами настоящей личной святости вне их, но в границах Церкви мистической (от Франциска Ассизского до Д. Бонхёффера и А. Швейцера, может быть, даже Махатмы Ганди)».

Названный в этом списке лютеранский пастор Дитрих Бонхёффер (1906–1945), явивший мужество в борьбе с нацизмом, был одним из создателей концепции «безрелигиозного христианства», сформулированной в 1943–1944 годы в письмах из тюрьмы к Эбергарду Бетге. В них он писал о конце исторического христианства: «Давно миновало время, когда людям все можно было рассказать словами (будь то теологические рассуждения или благочестивые речи); прошло также время интереса к внутреннему миру человека и совести, а значит, и к религии вообще. Мы приближаемся к абсолютно безрелигиозному периоду: люди просто уже не могут оставаться религиозными. Даже те, кто честно называют себя “религиозными”, на деле вовсе не таковы: видимо, под “религиозностью” они понимают нечто иное» (Дитрих Бонхёффер. Сопротивление и покорность).

К членам «истинной» Церкви отец Георгий Кочетков готов причислить даже М. Ганди (1869–1948), который говорил («Ethical Religion»):

«Я – крайний реформатор, но я не отвергаю ни одного из основных верований индуизма»;
«Я верю в культ охранения коровы в смысле гораздо более широком, чем тот, в котором его понимает народ»;

«Я не отвергаю культа идолов»;

«Я не верю в исключительную божественность Вед. Я полагаю, что Библия, Коран и Зенд-Авеста так же боговдохновенны, как и Веды»;

«Все религии – различные пути, сходящиеся у одной цели» (HindSwaraj).

Христианство в понимании отца Георгия настолько размыто, что он и мусульман причислил к христианам: «Когда я прочитал Коран, тогда я внутри, для себя, не для кого-то, а для себя, сказал: а мусульмане – они же христиане… Если они называют Иисуса Мессией, всем известна эта сура, а Мессия – это Христос, то почему они не христиане? Я тогда еще не знал знаменитую цитату из святителя Филарета Московского: “Никакую церковь, верующую, что Иисус есть Христос, не дерзну назвать ложной”. Для меня мусульмане – христиане: это как бы протестанты VII века» (Материалы международной научно-богословской конференции. Москва, 29 сентября – 1 октября 2004 г. М.: Свято-Филаретовский ин-т, 2005. С. 114–115).

Возникает сразу несколько недоумений:

1. Ислам отрицает христианское учение о Пресвятой Троице, отрицает искупительную смерть Спасителя на Кресте, не признает Воскресение Христово. Неясно, как отец Георгий решился считать христианами тех, кто отрицает эти краеугольные истины. «А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших» (1 Кор. 15: 17).

2. Отец Георгий, по-видимому, не знает, что в Коране нет учения о Мессии. Иисус, сын Марии, в исламе только пророк (наби) и посланник Аллаха (расуль). Почему тогда в Коране употребляется слово «аль-Масих» (75-й аят, сура 5)? Согласно исламскому богослову Абу Исхак Ибрахим аль-Фирузбади (ум. в 1083 г.), слово «аль-Масих» применительно к Иисусу в Коране перенято у христиан и не несет в себе того сакрального смысла, которое придают христиане. Это мнение подтверждается обращением к Корану. Привожу 75-й аят (сура 5) в четырех переводах:

Э. Кулиева: «Мессия, сын Марьям (Марии), был всего лишь посланником. До него тоже были посланники, а его мать была правдивейшей женщиной. Оба они принимали пищу. Посмотри, как Мы разъясняем им знамения. А затем посмотри, до чего они отвращены от истины».

М.-Н. Османова: «Мессия, сын Марйам, – всего лишь посланник. Много посланников задолго до него [приходили и] уходили. Мать же его – праведница, и оба они принимали пищу. Смотри же, как Мы разъясняем им знамения. И вновь узри, до чего они далеки [от их понимания]!»

И.Ю. Крачковского: «Мессия, сын Марйам, – только посланник, прошли уже до него посланники, а мать его – праведница. Оба они ели пищу. Посмотри, как разъясняем Мы им знамения; потом посмотри, до чего они отвращены!»

И.В. Прохоровой: «Мессия, сын Марйам, не боле чем посланник – Ему предшествовали многие другие, и праведницей мать его была. Они питались пищей (что для смертных) – смотри, как ясно разъясняем Мы Свои знамения для них, и посмотри, как все же далеки (от Истины) они!»

Как видим, в 75-м аяте содержится не утверждение мессианства Иисуса, а, напротив, отрицание.

3. Ссылка на высказывание святителя Филарета («Разговоры между испытующим и уверенным о православии Греко-Российской Церкви» (СПб., 1815. С. 27–29) абсолютно несостоятельна, так как святитель говорит только об инославных деноминациях, которые признают Иисуса как Божественного Мессию. К иноверным оно совершенно не применимо.

III

Как соотносится понимание отцом Георгием «канонической» церкви с новозаветной и святоотеческой экклезиологией?


В интервью «Церковь должна обострять вопросы» встречаем такое утверждение: «Когда Константин Сигов спросил меня о природе “благодатного огня” и о моем отношении к этому явлению, я, неожиданно для себя, ответил, что это – наказание Божье за отсутствие в жизни нашей церкви огня Пятидесятницы. В этот момент я действительно почувствовал себя совершенно причастным к тому, что произошло на Пятидесятницу тридцатого года со святыми апостолами» (газета «Кифа». 2005. № 6 (33), июнь).

В утверждении об отсутствии в нашей Церкви огня Пятидесятницы содержится самое тяжелое обвинение, которое может быть сделано в отношении Православной Церкви, – отрицание ее благодатности. С сошествием Святаго Духа на апостолов (огненные языки – видимый образ) родилась Церковь. С того дня благодатью Духа Святаго живет Церковь, совершаются в ней все таинства. «Пока Бог сохраняет бытие Своей Церкви, до тех пор Дух Святой пребывает в ней» (святитель Филарет Московский). Об этом же говорит священномученик Иларион (Троицкий): «В Церкви живет Дух Божий. Это не сухое и пустое догматическое положение, сохраняемое только по уважению к старине. Нет, это именно истина, опытно познаваемая каждым, кто проникся церковным сознанием и церковной жизнью… Слишком часто говорят теперь о недостатке жизни в Церкви, об “оживлении” Церкви. Все эти речи мы затрудняемся понимать и весьма склонны признать их совершенно бессмысленными. Жизнь в Церкви иссякнуть никогда не может, ибо до окончания века в ней пребывает Дух Святой (Ин. 14: 16). И жизнь в Церкви есть. Только бесцерковные люди не замечают этой жизни. Жизнь Духа Божия непонятна человеку душевному, она кажется ему даже юродством, ибо доступна она человеку только духовному» (Христианства нет без Церкви // Творения: В 3-х т. М., 2004. Т. 2. С. 232–233).

Отрицание отцом Георгием Кочетковым благодатности нашей Церкви означает его полную внутреннюю отделенность от нее. Внешне он и его община не покидают церковную ограду, потому что такое положение помогает привлекать в общину последователей. Причина очевидна. История показывает, что к раскольническим течениям очень быстро пропадает в обществе интерес.

Не признавая за «канонической» Церковью благодати, отец Георгий регулярно дает ей резкие, порой грубые, оценки. Приведу некоторые из них, чтобы видна была мера духовного отчуждения отца Георгия от Церкви:

– «Церковь сама не воцерковлена! Церковь не воцерковляет как никогда
прежде!» (Кифа. 2004. № 4, июль–август).

– «Общество из некоторого единства, построенного пусть, может быть, не из самого прочного материала, превратилось в груду песка. Но то же самое мы видим и в Церкви. Это тоже некая груда песка» (Там же).

– «А отсюда и всесторонний кризис в церковной жизни: и в приходах, и в миссии, и в образовании, и в работе с детьми, и в аскетике, и в этике, и в молитве, и часто в таинствах. За что мы ни возьмемся, мы везде встречаемся с какими-то очень серьезными извращениями и проблемами» (Там же).

– «церковь с малой буквы, где часто действительно есть место насилию, усреднению, ограничению свободы и зажиму творчества и многообразия форм и формул жизни, где есть давление мертвых и неистинных членов, где есть страдание от лжебратий… от созданных в церкви с их главным участием лжетрадиций» (Вера вне Церкви и проблема воцерковления).

– «Православие стало необыкновенно законнической религиозной
системой… люди чувствуют, что в современном православии не хватает свободы, “благодати и истины”».

– Церкви «стала ближе идеология духовного упадка – “охранительного православия” и вытекающего отсюда изоляционизма, национализма, огосударствления, бурсацкой схоластики, магического клерикализма… Это выражалось в жестких требованиях канонизации бывшего императора Николая II и отхода от межхристианского диалога и общения» («Да, я могу все это подтвердить и подписать» // НГ-Религия. № 12 (58) от 28 июня 2000 г.).

В докладе «О проблемах современной эсхатологии» (2005) отец Георгий о новом, «постконстантиновском», периоде Церкви: «Еще была попытка подвести какой-то итог всему константиновскому периоду церковной истории, в том числе и в области богословия, что блестяще сделали о. Сергий Булгаков и Н.А. Бердяев, а на Западе – II Ватиканский собор и все те, кто его готовил: католические богословы и церковные деятели и папа Иоанн XXIII» (Кифа. 2005. № 6 (33). С. 10).

IV

Отец Георгий прямо отрицает важнейший догмат Церкви о богодухновенности Священного Писания. В интервью, данном им летом 2012 года, он сказал: «Ведь какие-то понятия и вещи, которые раньше, может быть, служили людям прекрасную службу, неизбежно потом устаревают, становятся бессмысленными. Но тогда теряется и дух! Откройте Библию, Ветхий и Новый Завет, посмотрите, как много с тех пор умерло. Это же видно невооруженным глазом. Что-то осталось очень живым, а что-то нет. Прошли те времена, когда считалось, что Библию писали люди с закрытыми глазами, а их рукой водил сам Дух Святой. Это бабушкины сказки. А коль все это писали люди, значит, они привносили и что-то свое, человеческое» (Harvard Business Review Russia. 2012. № 8 (80), август).


Отец Георгий в данном интервью лишь открыто высказал свое неправославное отношение к Священному Писанию, которое у него было в работах 1990-х годов. В «Катехизисе для катехизаторов» он писал: «Обратимся теперь к первому этапу земной жизни Иисуса Христа – от мифологизированного евангелиями “пророческого” Зачатия и Рождения Иисуса до Его Крещения и Искушения в пустыне» («Идите, научите все народы». Катехизис для катехизаторов. М., 1999. С. 225). О каком пророчестве идет речь? Какое пророчество отец Георгий называет мифологизированным? То, которое содержится в книге пророка Исаии (7: 14: «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына»). Отец Георгий берет слово пророчество даже в кавычки. Почему такое понимание является неправославным? Потому что православное понимание выражено в богословии святых отцов. Вселенский учитель Иоанн Златоуст говорит: «Иосиф не так скоро успокоился бы мыслями, слыша от ангела, что Она Дева, если бы прежде не услышал того от Исаии; от пророка же он должен был выслушать это не как что-либо странное, но как нечто известное и долго его занимавшее. Потому-то ангел, чтобы слова его удобнее были приняты, приводит пророчество Исаии; и не останавливается на том, но возводит пророчество к Богу, говоря, что это слова не пророка, но Бога всяческих. Потому и не сказал он: да сбудется реченное Исаиею, но говорит: да сбудется реченное от Господа. Уста были Исаии, но пророчество дано свыше» (Толкование на святого Матфея евангелиста. Беседа V. 2).

Мифологизированными (легендарными, сказочными) отец Георгий считает многие евангельские рассказы о чудесах: «Повествовательный материал, в том числе и чудеса и явления, – это по сути мифологизированные, легендарные Бого-Явления, а значит, они включают и рассказы о Рождестве, Крещении, Искушении, Преображении, Хождении по водам, о Входе в Иерусалим, Страстях, Воскресении и Вознесении Христа. Все они говорят не просто о Человечестве Иисуса, но и о божественной силе и славе Христа, и поэтому все они всегда мифологизированы» («Идите, научите…». С. 275).

Не ограничиваясь отрицанием истинности многих евангельских повествований, отец Георгий дает такую общую оценку святому Четвероевангелию: «Все четыре наши Евангелия ассимилировали в себе и иудейские религиозно-мистические традиции, и эллинистическую моральную и эмоциональную культуру с элементами греческой философии и диалектики греческого мифа» (Там же. С. 279).

Учение о Богодухновенности святой Библии было выражено уже в ветхозаветных книгах. В них ясно высказана мысль о действии Духа Божьего в пророках. Священный писатель приводит слова царя Давида: «Дух Господень говорит во мне, и слово Его на языке у меня» (2 Цар. 23: 2). Пророки начинают свои книги свидетельством о том, что Бог вложил слова в них: «И было ко мне слово Господне» (Иер. 1: 4); «Слово Господне, которое было к Осии» (Ос. 1: 1); «Слово Господне, которое было к Иоилю» (Иоил. 1: 1).

Само понятие «боговдохновенный» (греч. теопнеустос) встречается в апостольских посланиях: «Все Писание богодухновенно» (2 Тим. 3: 16). О том, что все Писание исходит от Бога, свидетельствует апостол Петр: «Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым» (2 Пет. 1: 21).

Этот догмат раскрыт в творениях святых отцов, которые опирались на благодатный опыт духовной жизни. Преподобный Иоанн Кассиан говорит о необходимости очистить сердце, прежде чем пытаться постигнуть его смысл: «Желающий понимать Священное Писание должен заниматься не столько чтением толкователей, сколько очищением сердца от плотских пороков. Если сии пороки будут истреблены, то, по снятии покрывала страстей, душевные очи будут созерцать тайны Священного Писания. Ибо оно не с тем открыто от Святого Духа, чтобы мы его не знали; темно же оно от того, что душевные наши очи закрываются покровом пороков; а если им возвращено будет естественное их здравие, то и одного чтения Священного Писания достаточно будет для уразумения истинного смысла его, и не будет нужды в пособии толковников, подобно тому, как телесные глаза не нуждаются ни в какой науке для видения, если только они чисты и нет темноты. Оттого-то и у самих толкователей произошло столько разностей и погрешностей, что, приступая к толкованию Священного Писания, не заботятся об очищении духа: по причине нечистоты сердечной они не только не видят света истины, но еще придумывают много противного вере» (Послание к Кастору, епископу Аптскому. Кн. V. Гл. 34).

V


С отрицанием богодухновенности святой Библии тесно связано неприятие и других основополагающих догматических истин, содержащихся в Священном Писании.

Исключительно высокое почитание Божией Матери не является лишь особенностью и проявлением православного благочестия. Оно основано на догматическом учении Церкви о Спасителе мира. Без точного и правильного понимания значения Пресвятой Девы в домостроительстве нашего спасения не может быть православного вероучения.

Божия Матерь является Приснодевой (греч. Aeiparthenos). Догмат о девственном, бессеменном Рождении Господа нашего Иисуса Христа основан на святом Евангелии. Пресвятая Дева говорит ангелу-благовестнику: «Как будет это, когда Я мужа не знаю?» (Лк. 1: 34). Архангел Гавриил сказал: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (Лк. 1: 35).

Догмат о девственном воплощении Сына Божия святые отцы Вселенского собора ввели в Символ веры: «...и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася». Отец Георгий вместо абсолютно ясного и точно сформулированного учения предлагает такое рассуждение: «Сказанное не значит, конечно, что в христианстве когда-либо отвергалось девственное зачатие. Христианство просто старалось много не говорить об этом, оставляя этот момент в тайне, что для нас очень важно. Зачатие Христа всегда представлялось, безусловно, совершенно целомудренным. Но целомудрие может пониматься по-разному. Оно может пониматься скорее внешне – в физическом, телесном смысле, но может пониматься и более глубоко и духовно, то есть несколько иным образом. Как отмечали наиболее глубокие христианские аскеты, можно потерять целомудрие, живя не в браке, а можно жить в браке, иметь детей и быть вполне целомудренным. К тому же и до грехопадения, еще в раю, Богом была дана заповедь человеку: “плодитесь и размножайтесь”. Так что не в плотских отношениях как таковых грех, хотя нередко среди людей грех выражается и в этих отношениях, а в чем-то другом».

Может родиться недоумение: зачем понадобилось приведенное выше рассуждение при ясном свидетельстве Евангелия, что девство Матери Божией было и духовным, и телесным? Ответ дает сам автор: «Целомудренность Зачатия и Рождения Христа безусловна, но как это было с точки зрения физической – остается тайной, никто на земле этого не знал, не знает и не будет знать» («Идите, научите…» М., 1999. С. 249). Из приведенной цитаты видно, что автор не разделяет православный догмат о девственном воплощении Иисуса Христа. Вслед за посеянным сомнением в православном вероучении отец Георгий пишет: «Итак, поскольку Матфей в 1: 18–25 соединяет изначальное христианское предание о рождении Иисуса от Иосифа с близкой духу эллинистической эпохи верой в физическую девственность этого рождения, постольку далее он приводит соответствующую цитату из писания пророка Исаии: “се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил”. Хотя надо и здесь иметь в виду, что у Исаии стоит не совсем то же слово.

“Парфенос” – это “дева” по-гречески (по Септуагинте), а в еврейском тексте стоит “альма” – “молодая незамужняя женщина, молодица, девица”, т.е. понятие более широкое. Неслучайно и современные специалисты по тексту Нового Завета утверждают, что за каноническим рассказом Матфея, возможно, стоял еще более древний рассказ, содержание которого, разумеется, для нас весьма гадательно. Однако есть также очень древние сирийские варианты текста Мф, которые позволяют предполагать рассказ с подчеркнутой ролью отцовства Иосифа».

Позиция автора ясна. Он говорит об отцовстве Иосифа. Мысль кощунственная. Казалось бы, комментарии излишни, однако позволю себе сделать несколько замечаний.

1. Для верующего православного человека святое Евангелие является непререкаемым авторитетом. Евангелист Матфей, повествуя о девственном рождении Иисуса, говорит об исполнении пророчества Исаии.

2. Отец Георгий обходит истину с помощью рассуждения, в котором ссылается на некое «изначальное христианское предание о рождении Иисуса от Иосифа». Такого не могло быть, потому что Священное Предание, которое берет начало от апостолов, не расходится со Священным Писанием.

3. Что отец Георгий имеет в виду, когда пишет о «близкой духу эллинистической эпохи вере в физическую девственность этого рождения»? Речь идет о языческих мифах о безмужнем зачатии, распространенных в позднеантичную эпоху от Греции до Индии. Параллель эта кощунственная. Ее проводил во II веке Цельс.

4. В отличие от евангелиста Матфея, который говорит об исполнении ветхозаветного пророчества («хине ха-альма хара веёледет Бен»), отец Георгий не считает, что у пророка Исаии речь идет о девстве Матери Еммануила. По поводу Ис. 7: 14 автор использует рационалистические возражения библеистов XIX века, которые строят свою аргументацию на том, что еврейское слово «альма» имеет два значения: «девственница» и «молодая женщина». Они утверждают, что это место великого пророка евангелист «приспосабливает» к христианскому пониманию рождения Мессии. Однако уже еврейские переводчики (толковники, посланные первосвященником Елеазаром) за 2,5 века до этого новозаветного события в греческом тексте поставили Парфенос. Во-вторых, пророк Исаия говорит, что Господь сотворит знамение. Рождение замужней женщиной – дело естественное. В этом нет никакого предзнаменования ни для современников, ни для потомков. А девственное зачатие и рождение сына – дело сверхъестественное и является особым знаком.

Слово «альма» употреблено в еврейской Библии в значении «девица» в других книгах: в Быт. 24: 43 говорится о Рахиль до ее замужества; в Исх. 2: 8 almah относится к отроковице Мариам – сестре Моисея.

Кроме Ис.7: 14, есть еще одно пророчество о девственном зачатии Спасителя – у пророка Иезекииля: «И привел он меня обратно ко внешним воротам святилища, обращенным лицом на восток, и они были затворены. И сказал мне Господь: ворота сии будут затворены, не отворятся, и никакой человек не войдет ими, ибо Господь, Бог Израилев, вошел ими, и они будут» (Иез. 44: 1–2).

«Сын Божий, прежде веков рожденный от Отца и напоследок дней воплотившийся от Девы, родившийся Ему только ведо­мым образом, бессеменно и неизреченно, сохранивший девство не растленным… Кто отрицает, что Ма­рия родила Бога, тот не увидит славы Божества Его» (Преподобный Ефрем Сирин).

VI


В докладе «В поисках смысла истории» на коллоквиуме в Иерусалиме весной 2005 года отец Георгий сказал, что «современный христианин не может всерьез поддерживать, скажем, учение о бессмертии души человека. Это настолько вошло в плоть и кровь людей, как и в разные церковные и околоцерковные писания и предания, что кажется, что если этого бессмертия нет, то разрушаются самые основы веры» (Кифа. 2005. № 6 (33). С 10). В интервью об этом своем докладе он вновь сказал о неверии в бессмертие души: «Я много говорил о фундаментализме как практическом атеизме и о том, что сознательному христианину сейчас почти нельзя верить в теорию бессмертия души. Для католиков это очень “ударная” вещь» (Кифа. 2005. № 6 (33). С. 4). Отец Георгий этим утверждением отрицает 12-й член Символа веры Православной Церкви.

Учение о бессмертии души является одним из самых основополагающих в Священном Писании. Отвергающий его перестает быть христианином. В святом Евангелии Господь говорит: «Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную» (Ин. 12: 25). Также у святого апостола Павла: «Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный» (2 Кор. 5: 1).

Учение о бессмертии души – важнейшая часть святоотеческого наследия:
– «Мы для того и имеем бессмертную душу, чтобы вполне приготовиться к той жизни» (Иоанн Златоуст, святитель. О самарянке и на слова: «Итак приходит Он в город Самарийский, называемый Сихарь» (Ин. 4: 5).

– «Весь мир не стоит одной души, потому что мир преходит, а душа нетленна, и пребывает во веки» (Иоанн Лествичник, преподобный. Слово особенное к пастырю, каков должен быть наставник словесных овец. 13: 18).

– «Признаем мы, что душа божественна и бессмертна, однако же не единосущна с Пребожественным и Царственным естеством и не часть сего Божественного, Творческого и присносущного естества» (Исидор Пелусиот, преподобный. Письма. Кн. 3. Пресвитеру Дигиптию).

VII

В публикациях отца Георгия Кочеткова часто можно встретить утверждение, что он и его община гонимы, потому что они в духовной жизни стремятся преодолеть «формализм», «фундаментализм», «равнодушие», «законничество» в Церкви. Ради этого они отстаивают свободу, право на индивидуальность и творчество.

Это неправда. Полнота и высокая напряженность духовной жизни в Церкви не ведет к столкновению с богослужебным уставом, канонами, традицией и с другими церковными общинами. Достаточно вспомнить опыт приходских общин, которыми руководили протоиерей Валентин Амфитеатров, святые Алексий и Сергий Мечёвы, преподобный Севастиан Карагандинский и другие. Евгений Поселянин, часто посещавший кремлевский храм святых Константина и Елены, рассказывает: «Отец Валентин доказал, что ревностный священник может привлечь молящихся и в покинутые, бесприходные храмы. Даже по будням в его храме бывало тесновато. Народ стекался к нему не только чтобы помолиться, но и чтоб открыть ему душу, излить накопившееся горе, спросить совета» (Поселянин Е. Памяти ревностного пастыря // Церковные ведомости. 1908. № 44, 1 ноября. С. 2171–2173). На протяжении восемнадцати лет самоотверженный пастырь ежедневно служил Божественную литургию, после которой «с чрезвычайной “истовостью” совершал молебствия и панихиды, тех и других, по желанию пришедших, по нескольку», а затем беседовал с обремененными скорбями людьми. Уже первая встреча с ним приносила заметное облегчение страждущему душой и подавленному скорбями человеку. А затем, приняв в свое духовное стадо, батюшка вел его ко спасению, как бы долог и труден ни был путь. В своем пастырском служении отец Валентин опирался на традиции православного старчества. Стараясь воспитать в прихожанах, прежде всего, внутреннее благочестие, он побуждал их обращать особое внимание на сокровенную жизнь души. Среди многих москвичей был даже обычай: хотя бы раз в году поговеть в общине отца Валентина. Были изумительные духовные плоды. Все это совершалось без деления общины на «полных» и «неполных», без русификации богослужения, без противостояния «фундаменталистам», без критики Церкви.

Определяющим для мировоззрения отца Георгия является Н.А. Бердяев. У него он воспринял основные религиозно-философские идеи: «Большая радость – знакомство с Н. Бердяевым, которого, как мне кажется, я не только люблю, но и понимаю. Его апологетический дар в церкви уникален, как и его откровение о Боге, человеке, церкви. Он впервые после ап. Павла заговорил на христианском языке, и так, что все люди почувствовали, что им нужен Бердяев и его христианство» (http://www.zavetspisok.ru/kochetkov.htm).

Для отца Георгия он является главным авторитетом. В тезисах к докладу «Гений Бердяева и Церковь» (Бердяевские чтения. Киев, 28 мая 1991 г.) он говорит:

– «Бердяев понимал роль церкви, но более желал исполнять свою великую пророческую миссию – поддержать “скинию Давидову падшую”, проявить в жизни и усилить Церковь. Он никогда не уходил из Православия, но часто был невысокого мнения о православной конфессиональной институции»;

– «Он чувствовал необходимость для всех христиан прорываться через свою конфессиональную ограниченность и жизненную неправду. Его интересовало и учение, и жизнь церкви, хотя он понимал, что жизнь превосходит церковное учение и что учение становится завидным ее образцом»;

– «Он строил новое здание необъективированного и неидеализированного познания Бога, мира, жизни и человека, не стесняясь использовать при этой постройке как бы “строительные леса” – мифологемы (Ungrund, Адам Кадмон, коммунизм и т.д.). Однако ясно, что по мере завершения строительства здания эти “леса” ему и нам все менее необходимы (подобно “софиологии” конгениального отца С.Н. Булгакова)»;
– «Н.А. Бердяев заново осмыслил и утвердил, как своего рода аристократические, “аскетические добродетели” в христианстве. Он возвел послушание к Богу, а смирение к его корню – Миру, который есть тот же Бог (вспомним сказанное о Христе: “Он есть мир наш”)»;

– «Он может быть признан всеми одним из духовных отцов современного человечества».

Я привел только часть дифирамбических оценок Н.А. Бердяева, чтобы читателю было понятно религиозное мировоззрение отца Георгия Кочеткова. О подлинной духовности самого Н.А. Бердяева легко составить представление на основе его произведений.

Учение Н. Бердяева о Боге, сложившееся под влиянием немецкого теософа Якова Бёме (1575–1624), с точки зрения библейско-христианского вероучения является абсолютно ложным, еретическим. Н.А. Бердяев не признает первичность и всемогущество Бога: «Из Божественного Ничто, из Gottheit, из Ungrund'a рождается Святая Троица, рождается Бог-Творец. Творение мира Богом-Творцом есть уже вторичный акт. С этой точки зрения можно признать, что свобода не сотворена Богом-Творцом, она вкоренена в Ничто, в Ungrund'e, первична и безначальна» (О назначении человека. Опыт парадоксальной этики. Гл. 2).

Историческое христианство для него слишком аскетично:

– «Велико значение дионисизма в религиозной жизни; можно приветствовать современное возрождение Диониса как путь к примирению христианства и язычества» (Новое религиозное сознание и общественность. Мистика и религия. XXXVIII);

– «Св. Иоанн Златоуст был настоящим коммунистом своего времени, представителем константинопольского пролетариата» (Существует ли в Православии свобода мысли и совести // Путь. 1939. № 59, февраль- апрель);

– «Христиане нового типа, нового чувства жизни, творческие христиане всех вероисповеданий перекликаются между собою, и между ними больше близости, чем внутри каждого вероисповедания. Они должны соединяться» (Там же);

– «Монах может двадцать лет сидеть в затворе, может весь отдаться аскетическим упражнениям, молиться большую часть дня и тем не менее находиться в ужасном обскурантизме ума, обскурантизме нравственных оценок социальной жизни, в нем может быть очень слабая степень гуманизации. Таким обскурантом был, например, епископ Феофан Затворник. Такими были многие старцы» (Дух и реальность. Основы богочеловеческой духовности).

Отец Георгий считает: «Значение Бердяева для Церкви в огромной степени перспективно» (Не следует смотреть на то, за кого почитают его люди // Кифа. 2004. № 3(18), март).

Деятельность отца Георгия Кочеткова ведет к конфликтам и нестроениям потому, что его религиозно-философское мировоззрение чуждо Православию, которое основано на богословии и духовном опыте святых отцов. Практика, которая с каждым годом быстро расширяется, представляет серьезную опасность для Православной Церкви.

Иеромонах Иов (Гумеров)

Богослов.Ru